Кровные оковы - Властимир Невзоров

что тот человек связан со всем в деревне; и он точно занимался то ли фальшивомонетничеством, то ли подделкой дворянских печатей. Я видел эти следы у места драки моего оруженосца с фратейцем, – он замолчал. В комнате раздавались только всхлипы Анешки.

– Что вы хотите, чтоб мы сделали? – нарушил тишину один из караульных.

Лоренц выпрямился.

– Идите в деревню, – велел он. – Просмотрите её до последней сажени. Я хочу, чтоб вы собрали всех, кто может быть связан с этими людьми. У кого есть такие же сапоги с каблуками. Кто темнее кожей, чем остальные. Кто отказывается открывать двери на приказ вотчинника. Кто не сможет объяснить, что он делал сегодняшней ночью. У кого дома вы найдёте чужую печать или знак горы со звездой. Лучше повязать невинных, чем пропустить убийцу. Вперёд!

– Беда будет… – прошептала Анешка, прикрыв глаза мальчика и коснувшись его лба. – Как бы всё это пережить…

Девка была права. Утренние обыски домов и рядом не стояли с тем шумом, что начался с выходом караула. Захлопали двери и закричали женщины, замки выбивались ударами ног, мужики ругались и лезли в драку. Юлек, не в силах наблюдать за происходящим, вернулся в управу и изможденно опустился на табурет.

– Почему они сопротивляются? – негромко спросил Лоренц. Он стоял на месте, изредка косясь в окно. – Неужели не понимают, почему это происходит?

Староста только усмехнулся грустно.

– Потому что их честь поругана, Ваше Сиятельство. К ним заходят с подозрением, да, будто они укрывают у себя южных убивцев. Ещё б они не возмущались!

– О какой чести у простого люда можно говорить, – прошептал юноша. – Им только волю дай, на куски бы нас порвали. Просто потому, что думают, будто нам выдалось лучше жить, чем им. Уважение? Благодарность за защиту и закон? Они же сидели на месте, пока в Терновке стоял произвол! – он ударил по столу. – Вам хоть кто из них предложил помощь в поисках виновного, когда начали находить мертвецов?!

– Подходил один, – негромко ответил тот. – Иан-мельник. Вы с ним, вроде, свидеться хотели?

Лоренц устало прикрыл лицо руками. Лоб до сих пор был в болотной грязи, но из смирения никто ему не говорил.

– Анешка, подай полотенце, – велел он. – Не до того было, признаюсь, – обернулся он к Юлеку с лёгким раздражением. – И как же, помог вам мельник?

С улицы раздался удар и крик. Девка вздрогнула и протянула висевшую до того на её поясе тряпку.

– Помог… – проворчал Юлек, – если б помог, мы бы сейчас не смотрели на то, – он махнул рукой в сторону окна. – Он утверждал, что на его дочь напал жених её за неверность, требовал поймать и повесить. Жених клялся, что не при чём, а девку его сам отец-то и прибил по-пьяни. Едва до смертоубийства в управе не дошло. Да вот только скажу я вам, Ваше Сиятельство, что они-то оба невиновны в том были, – он вздохнул. – Девка и правда гуляла, да и батька её тот ещё пьянчуга. Но нехорошей смертью она умерла. Не нашей. Её нашли без пальцев и языка в подвале с крысами. Наш люд-то до такого не додумается. Это всё эти чудища, вот клянусь, всё они, проклятые!.. да и вот, честно признаться…

Он смущённо замолчал. Анешка, не выдержав очередного вопля боли с улицы, подбежала и захлопнула ставни. Комната опустилась во мрак.

– Продолжайте, – повелел Лоренц.

– ...честно признаться, – сглотнув, прошептал Юлек, – пока с вашего лагеря-то не стали этими месяцами вояки приходить, у нас куда тише было.

– Вы на что намекаете! – вскипел Сиятельство. – Что солдаты легиона здесь натворили больше бед, чем ваши неучи?! Или что сами легионеры и виноваты в том, что у вас творилось, а?! Или, может, – он подошёл ближе к стулу старосты, – в тишине и с убийцами-чужаками вам проще было жить, чем по флоосским законам? – повысил он голос. – Так за то вас судить надо, а не солдат!

Юлек чуть задрожал.

– Не велите наказывать за то, Ваше Сиятельство, – пробормотал он, – слишком много всего произошло за последние дни. Нет уже сил. Не велите, прошу.

– Если вы не заметили, – всё больше распалялся Лоренц, – мы и сами пострадали с того, что у вас творится! Думаете, нам приносит радость отсиживаться за вашими стенами?! Или, может быть, считаете, что мне в счастье одному разбираться с виновниками в смерти моего оруженосца и вашего… – он осёкся. Юлек выглядел несчастным, будто сейчас снова заплачет.

– Не велите… – растерянно повторил он.

– Да будьте вы прокляты, – плюнул Лоренц и отвернулся к закрытому окну, – и вы, и ваше наследство, и деревня, и все эти жители!.. вы, кажется, и сотой части той боли не испытываете, которая свалилась на меня за эти три дня!..

– Первый есть, ВашСиятельство! – в комнату ввалился караульный, за шкирку он держал растрёпанного парня в потасканной одежде. – У Алека служит, нашли праздничные сапоги вот-де как вы и говорили! А ну покажь! – рявкнул служилый. Парень покосился на него и выудил из-за пазухи потёртый замшевый сапог.

– В подвалы его, – бросил Лоренц, – поставьте двух человек следить. И продолжайте.

В управу то и дело заходили караульные, ведя то капризного зажиточного мужика, не желавшего по доброй воле пускать вояк в дом, то потерянных парней, не сумевших оправдаться за прошлые ночи. Один мужчина выделялся из остальных более смуглой кожейи теми самыми каблуками. Некоторые лица были знакомы: бортник, один из караульных, подмастерье с амбара. Один мужчина был одет неожиданно богато и явно брезговал прикосновениями стражи. Но разговор был со всеми короткий: связать руки, за шкирку и в подвал под стражу. Гул драк и стуки дверей отдалялись по дороге, постовые заходили в управу всё реже. Юлек тихо сидел на своём табурете, уже прекратил плакать и теперь безучастно глядел на тот самый стол. Анешка открыла вновь ставни и, забрав полотенце, начала осторожно обтирать лицо Фрола от грязи и земли. Увидав его грудь, она взвыла и зашлась слезами.

– Хватит, – сдавленно прошептал Лоренц, не отрывая глаз от проходивших по улице караульных. – Сходи в лекарский дом, позови Марту. Пусть посмотрит, пусть… подготовит.

– Как его хоронить, Ваше