Приговор - Иван Любенко

— Воды, воды, — плача, шептал раненный капитан одними губами.

— Будет вам вода, ваше благородие, — усмехнулся моряк, схватил рукой офицера за китель и легко, как полмешка картошки, швырнул за борт. Раздался тихий всплеск.

— Что там рвануло? — осведомился кто-то из трюма.

— А шут его знает! Бомба, наверное.

— В живых никого?

— Не-е, всех поубивало.

— Мать честная! — воскликнул второй матрос. — Разнесло вертикальный руль. Что будем делать?

То тут, то там светлячками вспыхивали электрические фонари. Слышались раздосадованные голоса. Подводники выбрались наружу. И, когда наверх высыпала почти вся команда, по палубе субмарины градом застучали пули. Это был характерный голос «Льюиса», к прикладу которого статский советник уже успел привыкнуть.

Те, кого пули пощадили, прыгали в воду, как пингвины с льдины.

С берега Ардашеву на помощь уже шли два сторожевых катера и буксир.

— Летов! — перестав стрелять, — окрикнул статский советник. — Вы живы? Михаил Архипович! Отзовитесь!

— Всё нормально, — в сажени от лодки прохрипел войсковой старшина. — Помогите забраться. По-моему, мне в руку угодил осколок.

II

Очередь на турецкий транспорт шла змейкой, и ей не было видно конца. Летов с перебинтованной левой рукой шёл рядом и, несмотря на все уговоры статского советника, в здоровой руке нёс объёмистый жёлтый глобтроттер с вещами Вероники Альбертовны. Сам же Ардашев обошёлся одним саквояжем. Его содержимым были несколько пар чистого белья, да аккуратно уложенные пачки денежных купюр.

— А позвольте узнать, Клим Пантелеевич, когда вы заподозрили английского майора?

— Видите ли, во время нашего первого знакомства он предстал передо мной в новой британской форме. А спустя всего несколько недель, я вновь его увидел в Тихорецкой. На нём был надет уже другой, ещё более свежий комплект обмундирования. Это могло быть чистым совпадением, а могло случиться из-за того, что во время тайной съёмки секретных документов, извлечённых из сейфа начальника штаба армии, в результате разбрызгивания магния кое-где прогорели манжеты кителя. Однако главным упущением шпиона явилось незнание того факта, что ещё в конце прошлого года мне в руки попал план установки заградительных сетей турецким и немецким флотом на Дарданеллах и Босфоре. Многоуровневая система защиты делала невозможным проникновение британских, как и любых других, субмарин в Чёрное море. И я это хорошо знал. Но нужно было поймать шпиона с поличным. Именно поэтому я и разработал план, прося вас соорудить ящик, как две капли воды похожий на тот, в котором хранится персидское золото. И, надо отдать вам должное, вы прекрасно с этим справились.

— Труднее всего было отыскать отработанные свинцовые сетки корабельных аккумуляторов и вместо монет положить их в ящик.

— Всё удалось. Даже большевистскую подводную лодку захватили. Жаль только, что вы ранены.

— Ничего. Ранение пустяковое. За неделю заживёт.

Так, беседуя, Летов и Ардашевы незаметно дошли до корабля.

— Что ж, Михаил Архипович, пора прощаться.

— Да, к сожалению. А знаете, в последнее время я часто вспоминаю Тегеран. Помните, как сидели у вас на айване[14], пили водку из чайных стаканов и закусывали изюмом?

— Не путайте, друг мой. Это вы после того, как застрелили шведского консула и его повара, заявились ко мне со «Смирновкой» и горстью сушенного табризи[15]. Причём, заметьте, проникли в дом без приглашения и ещё до моего прихода.

— А что оставалось делать? Надо же было мне объясниться? А? Я же не виноват, что меня прикомандировали к военной разведке, а не к МИДу.

— Нам пора, Михаил Архипович, — извинительно напомнил Ардашев.

— Да-да, конечно, — кивнул войсковой старшина и вдруг радостно встрепенулся: — А как же чемодан? Кто его понесёт? Нет уж, позвольте, провожу вас до каюты.

— Во-первых, вас не пустят, дорогой вы наш ангел-хранитель, — вмешалась Вероника Альбертовна, — а во-вторых, у нас места на палубе. Каюты только для османских офицеров. Так что нам осталось пройти всего несколько метров.

— Что ж, тогда желаю вам спокойного плавания. Честь имею, Клим Пантелеевич.

— Честь имею.

Летов поставил чемодан и, не оборачиваясь, пошёл прочь.

Вскоре сходни убрали.

Пароход загудел и отчалил от пристани.

Ардашевы стояли на палубе. Ветер усиливался, и судно покачивало.

Новороссийск постепенно удалялся и уже напоминал фотографическую карточку с видом моря и городских построек. Долго был виден Даосский маяк, но и он скоро исчез, укутавшись в облака.

В преддверии шторма вода разделилось на два цвета: серый и синий.

Вероника Альбертовна прижалась к плечу супруга и беззвучно плакала.

«Вот и всё, — подумал статский советник. — Приговор оглашён. Не только для меня, но и для всех, кто родился в России».

III

30 августа 1918 года

Совершенно секретно, Лондон, Уайтхолл Корт д.2.

Уважаемый господин Камминг!

Сообщаем Вам, что в результате специальной операции, проведённой нашей контрразведкой, в штабе Добровольческой армии был выявлен и уничтожен большевистский агент. Им оказался майор связи Британской армии Джон Хоар. По имеющимся данным, он был завербован ВЧК через свою любовницу — певицу Большого театра Елизавету Белецкую — Ивершинь.

Передачу золотых монет в счёт поставок вооружения, боеприпасов и снаряжения считаем целесообразным осуществить после открытия проливов, либо установления любого другого прямого сообщения с Соединённым Королевством и территорией, занятой нашими войсками.

Просим направить своего представителя в Ставку Главнокомандующего для выработки совместных действий против большевиков.

Начальник контрразведки Добровольческой армии полковник Фаворский В.К.