Берегись, Ангел! - Иоланта Палла

на ухо, что я дико облажался. Нет, не с отчимом Лики, а с тем, что произошло еще два года назад.

Судя по удивлению в голубых глазах, Ангелочек был не в курсе подробностей смерти Алиски, а значит…

Я облажался по крупному. Сел в лужу, грязь которой не смоешь.

Все понимал, но нытик кричал из угла: "А она ведь тогда без матери осталась с этим упырем! Да еще и смотрела за мелким, а тут ты…".

Чтоб тебя, а!

Сворачиваю на обочину и долблю руль кулаками, сжимая челюсти до противной тупой боли в голове.

Через пару минут прекращаю и откидываюсь на спинку сиденья, закрывая глаза.

Чувство вины маревом рассеивается внутри, и от этого становится противно.

От себя.

У него глаза такие добрые. Он нас точно не обидит.

Да, боец, знал бы ты…

Прибил бы за сестру.

Уж я-то знаю…

Глава 37

Ангелика

— Результаты сообщат через несколько дней, — говорит Петр Иванович, когда мы выходим из частной клиники, где сдавали анализы для установление родства, — вообще через два, но могут затянуть с этим.

— Вы потратились… Я отдам… — Начинаю, но мужчина резко меня обрывает.

— Не говори ерунды, Ангелика. Этот тест нужен тебе, да и органам соответствующим, а мне достаточно сроков и знания характера твоей матери. Раньше спесивость, гордость, ревность так голову затуманили, что наделали мы глупостей, а сейчас… — Он устало вздыхает. — Сейчас все кажется таким глупым, мелким и незначительным, хотя последствия плачевны, как ни крути. Но что говорить о прошлом? Давай поговорим о настоящем. — На лице Петра Ивановича появляется легкая улыбка, но я не могу вот так резко переключиться на радость, которая маленьким семечком упала на сухую почву и не могла прорасти, потому что события сегодняшнего дня переворачивают мои представления о жизни, и принять их так просто я не в силах, хотя очень пытаюсь.

— О чем именно вы хотите поговорить? — Спрашиваю, стараясь сохранять между нами дистанцию.

От того, что рядом находится мужчина, пусть и предполагаемый отец, мне не по себе. Не страшно, но недоверие к этому человеку скребло душу коготками.

— Я уже сообщил матери о вас. Она хочет поскорее увидеть внуков.

— Внуков? Но… — Я покрываюсь мурашками от слов Петра Ивановича, ведь у нас никогда не было возможности общаться с бабушками и дедушками.

— Не обсуждается. — Усмехается Петр, а я топчусь на месте, не зная, как вообще реагируют в таких случаях.

Наверное, бурно радуются, но я почему-то испытываю дискомфорт.

— Ангелика, я все прекрасно понимаю. Влетел, понимаешь ли, в твою жизнь ни с того, ни с сего. — Петр Иванович подошел ближе. — Я прошу тебя лишь об одном, — мужчина улыбнулся, внимательно глядя мне в глаза, — дай мне шанс все исправить. Я не знаю, каким отцом буду. Я вообще не знаю, как это, быть отцом, но постараюсь сделать вас счастливыми.

Молчу, борясь с внутренней дрожью, а Петр Иванович проводит рукой по волосам и шумно выдыхает.

— Вы не будете против поездки за город? — Вдруг говорит мужчина с надеждой в глазах. — Моя мать переехала после смерти отца, да и по состоянию здоровья там лучше. На выходные сможете на несколько часов уйти из дома?

— Я… Не знаю… У меня и в выходные есть смены. Да и Олежка… — В голове проносится целый вихрь мыслей.

Что я брату скажу? Как ему все это объяснить?

— Скажи, что поедете в гости. Он развеется, и ты отдохнешь. — Петр Иванович смотрит на меня с ожиданием, и я не выдерживаю.

Соглашаюсь. Вспоминаю советы Макса и решаюсь. Может быть Жарковский наш единственный шанс на спасение от Владимира. Я знаю, что спокойствие не вечно, и когда отчима накроет, лучше находиться в другом месте, если такое возможно.

Петр Иванович отвозит меня до дома, и все проходит, как обычно, кроме переписок с Максимом. Мне его жутко не хватает.

На сообщения он не отвечает, на звонки тоже.

А я все думаю и думаю о его словах, но не верю.

Не верю, что он мог намеренно причинить вред. Это просто в голове не укладывается.

Об Аристове стараюсь не вспоминать и надеюсь, что после этого он к нам не приблизится.

Олежу снова беру на работу, ведь очень боюсь оставить дома. Владимир трезв, и это пугает еще больше, чем его постоянные гулянки.

День выматывает меня до ужасной усталости, и когда мы садимся на лавочку около остановки, я прижимаю к себе братишку и прикрываю глаза. На миг.

Очень хочется спать.

— Лик, а где Дан? — Этот вопрос нарушает тишину и заставляет поднять веки.

— Я не знаю, зайчик. Наверное, у себя дома.

— Он за нами не приедет? — Олежка спрашивает с такой надеждой, что у меня внутренности собираются в кучу.

Пожимаю плечами и провожу рукой по взъерошенным волосам братишки, который хмурится, смотря на дорогу. Я и сама перевожу туда взгляд, но кроме фонарей и деревьев там нет ничего, даже машины не проезжают.

— Но почему?

— Что почему?

— Почему не приедет? — Олежка поднимается и внимательно смотрит на меня.

— У него же есть свои дела.

— Как у Макса?

— Да, зайчик, как у Макса. — Киваю и выдавливаю из себя улыбку.

До прибытия автобуса остаются считанные минуты, и я тоже встаю, увидев свет фар вдалеке, но к моему удивлению, это не общественный транспорт.

— Нет у него дел! — Радостно кричит Олежа и прыгает на месте, а после летит со всех ног к Дану и обнимает.

У меня глаза увеличиваются в размере от его поведения, а внутри все клокочет от появления Аристова. Он треплет братишку за щеку, наклоняется, что-то говорит, а я хмурюсь. Вот зачем все это?

— Цветкова, — поднимается и кивает на спорткар, — с нами поедешь, или как?

Глава 38

Данияр

Напряжение, исходящее от Цветковой, заполняет все пространство в салоне и заставляет меня крепче сжимать руль. Бесит своим показным равнодушием, ведь видно же, как ноздри ходуном ходят от злости, но Ангелочек молчит и смотрит на дорогу.

Олежка тем временем играет с машинкой из набора, и это вызывает улыбку, отвлекая от его надувшейся сестры.

— Все собрал? — Спрашиваю, чтобы хоть какой-то звук занимал уши, иначе перепонки лопнут от такой звенящей тишины.

— Нет, — мальчишка пожимает плечами, — я только эту собрал. Больше не смог. Там Сто-о-олько деталей… — Боец разводит руки в стороны, а я лыблюсь, как придурок, вспоминая, сколько промучился в первый раз. — Лика мне не может помочь. Ей некогда. — С тяжелым вздохом