Хевдинг - Геннадий Борчанинов

он, очевидно, прошёл гораздо больше, чем со мной, и доверял не в пример сильнее. Если он вообще хоть кому-то доверял.

— А я разве не представил? — картинно удивился он. — То супруга моя новая, Миляна.

Миляна захлопала ресничками, опустив глаза долу.

— Как же мы свадьбу-то пропустили? — хмыкнул я.

— А быстрее надо быть, — сказал Хререк. — Может, и успели бы на свадебке погулять.

— С местными породнился? — спросил Вышата.

Хререк с неожиданной теплотой взглянул на жену и кивнул.

Дело ясное, новгородцы подложили ему в постель своего агента. Не удивлюсь, если эта Миляна вовсе и не Миляна, и не из знатного рода, а из простых. Хотя нет, простолюдинка так бы себя не вела. Но её присутствие здесь, влюблённый до одури взгляд Хререка и та поспешность, с которой её выдали замуж, говорили обо всём красноречивее любых слов. Профессиональная обольстительница, готов поставить на это что угодно.

Значит, Хререка надо выручать. Вот только он сам будет против. По крайней мере, пока мозги у него запудрены романтикой, а Миляна по ночам шепчет ему в ушко политические советы. Как говорится, ночная кукушка дневную перекукует.

— Совет вам да любовь, княже, — произнёс я.

Миляна лукаво улыбнулась, похлопав глазками, Хререк подкрутил усы залихватским жестом. Хоть убей, не помню никакой Миляны ни в летописях, ни в учебниках, ни где-то ещё. Помню Олега, помню Игоря, а всё остальное — полный мрак и забвение.

Княжий двор покинули спешно и сумбурно, Хререку не терпелось побыть наедине с молодой женой, и он отправил нас восвояси, как только темы для разговора иссякли, хотя лично мне ещё было что ему сказать. Дело теперь было в другом, князь не желал слушать никого, кроме своей новоявленной жёнушки.

Я встречал порой что-то подобное. Когда большой босс, гроза подчинённых, боевой генерал и высокий начальник дома становился шёлковым и ласковым, верным рабом своей второй половинки. Странные выверты человеческой психики. Но одно дело, когда человек разделяет семью и работу, и совсем другое, когда он перестаёт вообще воспринимать что-то кроме семьи.

Мы вышли к воротам, Вышата отправился с нами, проводить нас до пристани и забрать кое-какие вещи с драккара.

— Размяк что-то князь, — сказал Торбьерн, убедившись, что никто лишний не услышит этих слов.

— Да, беда, — задумчиво протянул Вышата. — Пропадёт он так.

— Выручать надо, значит, — сказал я, озвучивая мысли, вертевшиеся в голове последние полчаса.

— Да как тут выручишь, пока сама не надоест, не слезет, — проворчал Ульф.

— И чего он в ней нашёл? Она на него даже не смотрит, как с челядью обращается, — протянул Торбьерн.

— То и нашёл, — буркнул я. — Остальные все ему в рот смотрят, угодить пытаются. Она же обратным берёт, специально его изводит. Хитрая бестия, знает, как мужчинами крутить.

— Надо выяснить, откуда она вообще взялась, чьих будет, — сказал Вышата.

— Если местная, Завид Кривой должен знать, — нашёлся Торбьерн.

— Это кто? — спросил Вышата.

— Знакомый один, с Торговой стороны, — отмахнулся я, не желая делиться подробностями первого путешествия в Новгород.

— Хельги тоже должен знать, он всё про всех знает, — сказал Вышата. — Я у него тоже спрошу.

Надо бы тоже с этим Хельги пообщаться, ещё разок. Интересно.

— А толку-то? — проворчал Ульф Бочка. — Будто от этого что-то изменится.

— А вдруг она ведьма? — предположил Торбьерн. — Вдруг она князя околдовала?

— Давно бы заметили, — хмыкнул Вышата.

— Да куда там! Могли и всех остальных околдовать! Например, на свадьбе! А мы на свадьбе не были, сразу неладное почуяли! — зачастил Торбьерн.

— Это ты складно придумал, — медленно произнёс Вышата. — Звучит похоже на правду.

Я в магию и колдовство не особо верил, но возражать не хотел. Мало ли, как оно там может быть на самом деле.

Какое-то время шли молча, переваривая новые вводные. И чем дальше, тем больше все убеждались в правоте Торбьерна.

— Что-то я не хочу в крепость возвращаться пока, — признался Вышата, когда мы подошли к пристани. — С вами побуду.

— Оставайся, будем рады, — сказал я.

Наш мрачный вид не укрылся от остальной команды, на нас мгновенно посыпались вопросы, но я отбрил всех. Позже, сейчас не время и не место.

Только когда мы переместились на постоялый двор и по кружкам полилось пиво, я позволил себе в общих чертах пересказать произошедшее на приёме у князя. Тогда же и отдал команде положенное серебро, не присвоив, впрочем, ни единой монетки. Князь очень щепетильно относился к своим приказам.

— Торбьерн думает, что его околдовали, — сообщил я. — Надеюсь, вы понимаете, что лучше пока об этом не распространяться. Слухи пока ни к чему.

— Как же он вообще позволил себя околдовать? — хмыкнул Торир. — Даже дети знают, как от этого защититься! Я вот знаки тайные знаю, всё проще простого, надо только…

— Помолчи, Большеног, — оборвал его Рагнавальд. — С чего вы вообще решили, что он околдован?

— Да он от жены своей глаз не отводит, а там ни кожи, ни рожи! — воскликнул Торбьерн.

Я бы с таким утверждением, конечно, поспорил, лично мне Миляна показалась вполне симпатичной девицей.

— Это ещё ничего не значит, — пожал плечами Рагнвальд.

— Я со своей жены первые две недели вообще не слезал, без всякого колдовства, — проворчал Харальд.

— Ведёт он себя странно, — хмуро произнёс Вышата, глядя в кружку. — Выручать надо его.

— Может, лучше домой вернёмся? Пока не поздно, — предложил Даг. — Не хватало ещё с колдовством связываться.

— Трусишь? — фыркнул я.

— Колдовства? Да, колдовства боюсь, — сказал он.

Остальные закивали.