Рыцарь страсти - Маргарет Мэллори

Она не могла поверить в то, что слышит.

— Да как ты смеешь?! — Она прижала ладонь к груди. — Это я здесь обиженная!

— Ты — обиженная? — взревел он. — Ты — невинная?

— Это ж надо было набраться такой наглости и задавать мне оскорбительные вопросы о других мужчинах, когда ты сам за моей спиной обручился!

Судя по тому, как разинул рот Джейми, он не ожидал, что ей уже известно о помолвке. Он что, считает ее полной дурой?

— Ты думал, что я ничего не услышу? — спросила она голосом, который становился опасно высоким и звонким. — Ты не мог вначале сказать мне об этом? Ты должен был привезти ее сюда, в Виндзор, чтобы ошеломить меня этой новостью?

Весь гнев, казалось, ушел из него. Наверное, из-за чувства вины. Он потянулся к ней, но она вскинула руки и отступила назад.

— Как ты мог, Джейми? — выдавила она, чувствуя, как слезы жгут глаза.

Она ненавидит плакать. Ненавидит, ненавидит, ненавидит. Она стиснула руки в кулаки и отвернулась от него.

— Я всегда знала, что ты бросишь меня, — проговорила она, безуспешно пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Но я думала, что хотя бы в этот раз ты сделаешь это мягче. У нас ведь договор, помнишь? Когда захочешь закончить нашу связь, то должен сказать мне первой.

Он подошел сзади и положил ладони ей на плечи. Как только он дотронулся до нее, тело ее начало сотрясаться в безмолвных всхлипах.

— Уходи! — сдавленно прошептала она.

Как же невыносимо, что он видит ее такой, слабой и хныкающей.

— Я не обручен, — проговорил он ей в волосы. — Я бы тебя известил.

— Эдмунд сказал, что все договорено.

— Это правда, что епископ с Бедфордом предложили этот союз, — подтвердил он, — но и только.

Она вытерла нос рукавом, хотя это было не слишком хорошо для бархата.

— Что ты будешь делать? — спросила она почти ровным голосом.

— Я из тех мужчин, которым нужен дом, семья, жена.

Ей не должно быть так больно слышать это от него. Но сердцем она понимала, что это правда. Она знала это с того самого дня, как он оставил ее тогда, в Париже. Слезы потекли с такой силой, что она уже даже не пыталась вытирать их рукавом.

— Жена мне нужна больше, чем любовница, — продолжал он. — Мне нужна женщина, которая будет строить со мной жизнь и будет матерью моих детей.

Он бросает ее.

Ей пришлось задержать дыхание, чтобы не разрыдаться, как пятилетняя девчонка. Сердце сжималось от боли, она чувствовала слабость и тошноту.

— Я люблю тебя, Линнет, но со мной либо все, либо ничего. Тебе придется дать мне обещание, или я найду другую.

Джейми любит ее.

Когда она повернулась к нему лицом, его руки обняли ее. Она положила голову ему на грудь. Как же давно, невозможно давно он не говорил ей, что любит ее.

— Не покидай меня, — прошептала она. — Никогда не покидай меня.

— Мне нужны от тебя обещания, — напомнил он.

— Только не уходи, — взмолилась она, закрыв глаза и крепко обнимая его. — Не бросай меня снова.

Ей было все равно, какие обещания она должна дать. Все, чего она хочет, — это быть с ним, в его объятиях.

— Мне нужно твое слово…

— Мы поговорим об этом позже, ладно? — Она опустила руки на его ягодицы. — Я так ужасно скучала по тебе.

Его суровое лицо смягчилось.

— Правда?

— Каждое мгновение, — поклялась она охрипшим голосом.

Он привлек ее ближе и, прижавшись щекой к ее щеке, прошептал на ухо:

— Я тоже скучал по тебе.

Она отклонилась назад, чтобы увидеть желание в его глазах.

— Я хочу, чтобы ты снова сказал, что любишь меня, когда будешь во мне.

Ее слова возымели именно такой эффект, на который она надеялась.

Джейми стиснул ее в объятиях и поцеловал с таким неистовством, что под кожей у нее вспыхнул огонь. Не прерывая поцелуя, он подталкивал ее спиной вперед, пока она не уперлась в кровать. Обхватив ее голову ладонями, распластав пальцы в волосах, он поцеловал ее таким страстным, таким ненасытным поцелуем, что она не была уверена, осталось ли от нее что-то — и ей было все равно.

Наконец он оторвался от ее губ, она стала хватать ртом воздух — и снова резко втянула его. Он стиснул ее грудь. Его стон острого желания эхом отозвался в ней. Он спрятал лицо у нее на шее. Она запустила пальцы в его волосы, когда он стал осыпать горячими влажными поцелуями нежную кожу шеи и ключиц.

Он повернул ее и начал расстегивать платье. Пока пальцы трудились над пуговицами, прерывистое дыхание врывалось ей в ухо, а твердая плоть вжималась в ягодицы. Потом его губы ласкали ее обнаженное плечо. Став нежнее, он стаскивал вниз платье вместе с рубашкой, целуя освобождающуюся кожу. Волна желания накрыла ее с головой, когда он схватил ее за бедра и стал покусывать мягкую кожу ягодиц.

Трепет удовольствия пронзил ее чресла. Он пробежал языком вверх по спине. Едва она повернулась в его руках, Джейми заключил ее в объятия, которые согрели и успокоили ее, а сердце неистово стучало от предвкушения. Он поднял ее на кровать и оторвался лишь для того, чтобы сбросить с себя одежду.

Она раскрыла объятия, и он забрался к ней на кровать. Его рот отыскал ее губы, и в этот раз это был медленный, тягучий, завораживающий поцелуй. Они таяли в объятиях друг друга, сплетая языки в чувственном ритме, который был прелюдией к тому, что последует дальше.

Слава Богу, Джейми вернулся к ней. Это все, что ей нужно. Он все, что ей нужно.

Его ладонь заскользила вверх по бедру, и ей стало нечем дышать. Она выгнулась ему навстречу, ожидая его прикосновения, желая почувствовать его внутри себя.

Наконец он коснулся ее сердцевины, она была влажной от желания. Она ощущала тепло его дыхания возле уха, пока пальцы творили свое волшебство.

— Джейми… — попыталась она заговорить, но не смогла.

Она просто потянула его за плечо, он понял и лег на нее.

Наконец она почувствовала кончик его плоти, упирающийся в ее женственность. Линнет приподняла бедра и ахнула от потока ощущений, когда он погрузился в нее. Глубоко внутри он задержался, и они прижались друг к другу. Потом он приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза. Тепло, идущее откуда-то изнутри, окутывало ее, сердце распирало от радости.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Никогда не переставал любить.

Тело ее сжалось вокруг его плоти.

— Я тоже люблю тебя, — выдохнула она.

Он начал двигаться внутри ее, вначале с мучительной медлительностью, а потом с нетерпением, которое ничем не уступало ее собственному. Они были едины в их страсти, в их желании, в их любви.