Я тебя поймаю - Виктория Волкова

Теперь моя очередь обносить чужой сад!

Разрываю апельсин и, подумав о крестной, чувствую угрызения совести. Лиля всегда хотела как лучше для меня. А я ей нахамила. Если вернусь домой, сразу попрошу прощения…

Если вернусь…

Долька апельсина, которую я с такой жадностью глотаю, почти не жуя, колом становится во рту.

— Нужно постараться, — говорю я громко. Ради отца и крестной. Ради нас с Севой.

Заставляю себя подняться и продолжить обход. Временами приходится пробиваться через заросли. Останавливаюсь, пытаясь понять, где нахожусь, и тут же отчетливо вспоминаю фотографию Марго. Она и еще одна старушенция стоят около фонтанчика, похожего на античный. В стену вмонтирован кран, а из него бьет вода. Вот только мимо него я не проходила.

Теперь уже я озираюсь по сторонам. Слышу пение птиц и неожиданно прихожу к мысли, что нужно будет устроить ловушку. Может, и поймаю кого-нибудь на обед. Да простит меня Гринпис, но на травке и апельсинчиках я долго не протяну.

Я замечаю пресловутую чашу, когда почти полностью обхожу здание. Древний мрамор привычно греет ладони. Вот только поверхность античной раковины совершенно сухая. Ни капельки воды! Дергаю кран, стервенея от злости и отчаяния.

— Дай мне попить! — кричу, ударяя по толстому металлу. Бесполезно. Усевшись на землю, реву от безысходности. И совершенно случайно поднимаю голову, будто бы на взгляд. Кто-то следит за мной? Не может быть!

Но ветки кустарника колышутся в такт. Взрослый человек там точно не пройдет. А вот ребенок… Хотя откуда тут могут взяться дети? Если верить сказкам Марго, то этот отель построили специально в уединении, вдали от всех населенных пунктов. Дабы никто не мешал богатым и знаменитым. Уже смеркается, и холодный ветер приносит с моря тоску и тревогу. Кутаюсь в куртку и быстро захожу в здание. Пока не стемнело, нужно найти место для ночлега. За этим дело не станет. По широкой мраморной лестнице, до сих пор сохранившей первозданную красоту, я поднимаюсь на второй этаж и заглядываю в первый попавшийся номер. Натыкаюсь взглядом на белоснежные сатиновые простыни и пакет с едой. Трясущимися руками хватаюсь за клапан. Но сил открыть не остается. Рву от нетерпения. И с удивлением нахожу внутри судки с продуктами и бутылку воды. А между ними всунут обычный канцелярский конверт. Затаив дыхание, выуживаю тонкий белый листок и бегло окидываю строки, написанные от руки. Незнакомый почерк, сухие слова, сложенные в странный ультиматум.

«Время идет, Таис. Я даю тебе ровно месяц. Надеюсь, в полной тишине ты вспомнишь, где мои драгоценности. Тебе нужно в точности назвать место, где они хранятся. Как только моя собственность окажется у меня, ты обретешь свободу. Через указанное время еда и питье перестанут поступать. С надеждой на твою память и сообразительность, А».

— Я не знаю, о чем речь! — кричу, оглядывая комнату. — Дай фотографию! Объясни, как они выглядят, твои драгоценности! У меня и своих полно! Зачем мне воровать что-то?

Перевожу дух, пытаясь отыскать камеры наблюдения, и снова кричу как резаная.

— Кто ты? Где я их у тебя украла?!

Вылетаю из комнаты, в надежде забиться в темный угол и там переночевать. Но желание выспаться в нормальной постели перевешивает чувство голода.

— Жри это сам! — кричу исступленно, что таинственный похититель слышит и видит меня. И демонстративно выставив пакет из номера и закрыв дверь на старый ободранный засов, прямо в одежде заваливаюсь спать.

Ночью мне снится Сева. Понурый и злой. Я прыгаю к нему на руки и он, подхватив меня бегом несется в мою спальню в доме на Елисейских полях. Это невозможно, я знаю. Наши семьи как сговорились против нашего брака. Ну и пусть. Сейчас главное, выбраться отсюда. И уехать к Севе…

Просыпаюсь, дрожа всем телом.

Как же я соскучилась по тебе, мой любимый!

А следующим утром я бегом спускаюсь вниз. Прямиком несусь в офисную часть и, найдя перьевую ручку, заполняю ее чернилами. Впервые в жизни! А потом вывожу на мятом листе бумаги.

«Уважаемый мусью! Ваши претензии считаю необоснованными, пока вы не сообщите мне, где и при каких обстоятельствах я похитила вашу собственность. А также представьте ее фотографию. Надеюсь, тогда мне удастся что-нибудь вспомнить».

И прицепив листок к старому мутному зеркалу в фойе, иду гулять. Но время от времени резко оглядываюсь. Не знаю, что лучше, куковать одной в заброшенном отеле или точно знать, что рядом кто-то есть.

Чувствую на себе взгляд, но так и не могу определить, где прячется мой неуловимый наблюдатель.

И найдя единственный целый шезлонг, решаю забить на свои горести и сосредоточиться на главном. Что от меня хотят? И кто? Осторожно присев на деревянную старинную кушетку, дальнюю родственницу сегодняшних лежаков, пытаюсь понять — выдержит меня эта хлипкая конструкция или нет. Вроде все нормально. Запахнув поплотнее куртку, накидываю на голову капюшон. Осторожно ложусь и закрываю глаза.

Идея переодеться в одежки Шарлен была замечательная. Вот только обернулась для меня похищением. А значит, следили и точно знали, как выглядит каждая из дочерей Виктора Пахомова. Мне казалось, что рваные джинсы-скинни и черная широкая толстовка с начесом сделают меня незаметной. Но вот тут я ошиблась, конечно. Машина затормозила рядом со мной, и меня окликнули. Я лишь сделала шаг, намереваясь поздороваться, как в мое бедро кто-то засадил иглу и ввел какую-то гадость. До сих по ужасно пить хочется и есть почти не могу. Облажалась я. Саму себя перехитрила. Вот же дура! Нужно было перетянуть на свою сторону Мишку. Поговорить с ним. Убедить в моих чувствах к Севе. Объяснить, что нельзя разлучать влюбленных. Он бы помог обязательно. И в аэропорт отвез бы. А так… я понадеялась на себя и попалась. Непозволительное легкомыслие.

Подставляю лицо солнышку и лишь на секунду прислушиваюсь. Где-то в зарослях поют птицы. Да и немудрено, тут как в джунглях.

Где я еще налажала, и что хотят мои похитители? Драгоценность, блин! Да их особо не водилось у Алисии. Или говоря «мать», имеют в виду крестную? Так той вообще воровать нет смысла. Все содержимое сокровищницы де Анвилей принадлежит ей. А там наши предки наскирдовали много. Нет смысла Лиле заниматься воровством.

Сама мысль мне кажется смехотворной. Воровство и Лиля! Несовместимые понятия. Крестная всегда выше низменных страстей. Папа ее с детства кличет Золотой королевой. А королевы никогда ничего не крадут!

А родную мать я не знаю. Хотя стараюсь сейчас наверстать упущенное. Разглядываю ее фотографии. Такие живые и естественные. И в который раз удивляюсь, как Алисии удалось подметить чудесные моменты.

Прайд львов, бредущий по саванне. Львята носятся вокруг родителей. Львица шагает с гордо поднятой головой, а к ней ластится лев. Все как у людей. Настоящая супружеская пара. Или снимок с гориллами. Вожак ест, а остальные на него смотрят. Объектив Алисии выхватил печальные и мудрые глаза самок. Смотришь в них, и не верится, что это приматы. Особенно в сравнении с некоторыми людьми с пустыми взглядами и глупыми ухмылками.