Барин - Роман Соловьев

и потащил к повозке. Я отыскал среди рядов цветочницу и купил красивый букетик тюльпанов.

– Аглая, это тебе…

Девушка покраснела и прижала букет к груди.

– Спасибо, Андрей Иванович… пахнет-то как изумительно…

– Подождите немного, я сейчас.

Я заглянул в оружейную лавку. Ассортимент оказался небогатый, даже скромнее, чем в Тимофеево. Торговал толстый мужичок в вязаном жилете.

– Что желаем, господин?

– Хочу ружьишко прикупить. А у вас, смотрю, небогато с выбором…

– Как усадьбы в уезде начали жечь – почти все раскупили. Купец Кондаков сразу три ружья приобрел…

–Может в другой раз заеду.

– Постойте. Присмотритесь вот к этому…– торговец показал красивое ружье с деревянным резным прикладом, которое я сразу не заметил.– Английское, двадцатый калибр. Медведя бьет наповал.

– Так медведи у нас не водятся…

– Кабаны иногда заходят, и волки бывают.

– А еще двуногие хищники…

– Вы про лиходеев? – усмехнулся торговец.– Так берете? Всего триста, и двадцать патронов с крупной дробью в подарок… не пожалеете, отличное оружье!

Я бережно подержал ружье в руках. Действительно удобное. Приложил к плечу, направил ствол на стену и прицелился в мушку.

– Хорошо, беру…

Торговец осторожно положил оружие в мягкий кожаный чехол.

– Послушай, милостливый государь,– улыбнулся я.– К вам тут разный народ заходит. Передайте, помещик Никитин из Новореченского объявил награду за преступников, которые жгут усадьбы.

Торговец кивнул и протянул чехол с ружьем:

– Удачной охоты вам, барин!

Перед отъездом я решил угостить Герасима и Аглаю в трактире. Однако Герасим наотрез отказался обедать.

– Барин, я привычный. Да и добро в повозке нужно охранять. Утащат, как пить дать…

Я протянул великану двугривенный:

– Тогда возьми. Хоть кулебяки себе купишь!

– Премного благодарен…

В трактирчике я выбрал столик в середине зала.

– Непривычная я, Андрей Иванович, по таким заведениям шастать,– улыбнулась Аглая.

Половой, парнишка лет восемнадцати, уже вытянулся в струнку возле стола.

– Нам лапши куриной, поджарочку с картофелем и рыбьи котлеты на пару…– попросил я.

– Сию минуту, господа…

Аглая даже слегка покраснела.

За соседним столом обедал степенный купец, он с интересом посматривал на нас. А за дальнем столиком, в углу, выпивали два усатых солдата в расстегнутых шинелях.

– Андрей Иванович, я и вправду смущаюсь…– пробормотала Аглая.

– Не нужно смущаться. Мы же не кур воруем, а сидим в приличном заведении.

Однако Аглая все равно была слегка напряжена, будто чувствовала себя не в своей тарелке.

Один из солдат медленно привстал и слегка пошатываясь, приблизился к нашему столику:

– Прошу прощения, добрый господин. Не дадите ли в долг целковый бывшему кавалеристу Можайскому?

Я усмехнулся, достал из кармана кошель и протянул рупь:

– Держи, военный! Выпей за Россию-Матушку и императора Николая!

– Спасибо, барин! И за вас тоже выпью, и за невесту вашу ненаглядную!

Аглая засмущалась и опустила глаза.

Солдат, пошатываясь, подошел к стойке и сильно хлопнул кулаком:

– Митька, сучий потрох! Неси еще пол штофика!

С полки упало что-то стеклянное и со звоном разбилось.

Вместо полового из подсобки выскочил крепкий детина с бочкообразной грудью. Он неожиданно схватил солдата за ворот, подтащил к двери и грубо вытолкнул на улицу. Тут же подошел к столику, где уже спал второй солдат, положив голову на ладони, схватил его в охапку и так же бесцеремонно выбросил из трактира.

Вот и погуляли ребятушки…

– Однако…– удивился я.

Детина вежливо кивнул мне, и как ни в чем не бывало, опять исчез в глубине подсобки. Появился малец лет десяти, с веником и совком, старательно заметая следы дебоша подвыпившего солдата. Половой принес поднос с обедом и деликатно расставил тарелки, пристально заглядывая мне в глаза.

Аглая вздохнула и с аппетитом набросилась на еду. Я ловил себя на мысли, что мне все нравится в этой юной простой девушке.

– Что-нибудь еще, господа? – вежливо поинтересовался половой.

– Спасибо. Счет принеси…– попросил я и протянул парнишке гривенник на чай.

Прохор однажды рассказал что половые в трактирах получают всего шесть рублей в месяц, потому их еще называют «шестерками». Конечно, на чаевых они накручивают еще рублей двадцать, к тому же харчатся на дармовщинку, потому половым в трактир, оказывается, не так просто устроиться…

Когда вышли на улицу, перед нами вырос невзрачный мужичок. Невысокий и неприметный, гладко выбритый и с хитрым прищуром.

– Господин Никитин, прошу прощения. Один важный человек очень хочет с вами пообщаться.

– Сейчас девушку провожу. Жди здесь.

Я проводил Аглаю до повозки. Герасим как-раз наворачивал кулебяку размером с футбольный мяч.

– Ждите, я скоро…

Интересно, кто этот незнакомец? Что еще за загадки Мадридского двора?

– Пойдемте, господин Никитин,– кивнул мужик.– Здесь недалеко.

Я шагал вслед за незнакомцем. Мы покинули рынок, немного спустились по улице и вошли во двор. Я прочитал на вывеске дома: «Тара» Во дворе, в ровных штабелях лежали деревянные ящики и лотки, у забора стояли два сломанных тарантаса. Мы вошли в дом со двора и оказались в полутемной комнате. За столом сидел крупный мужчина с короткой стрижкой. Взгляд у мужика колючий. На щеках белели маленькие шрамы от оспы.

Сопровождающий встал возле двери и закурил папиросу.

– Помещик Никитин? – кивнул незнакомец за столом.

– Да. А вы кто?

– Зовите меня просто Еремей.

– Так чем я обязан?

– Присаживайтесь.

Я покосился на сопровождающего и присел на удобный мягкий стул.

– Господин Никитин, я хочу чтобы вы выслушали и правильно поняли меня…– собеседник печально вздохнул.– Мир, в котором вы живете – чрезвычайно отличается от нашего мира. Вы богатый чистоплюй, выросли в поместье, с детства вкусно ели и спали на мягких перинах. Вы не знаете, что такое голод, нищета и побои…

Я уже начинал догадываться о чем речь.

– Сегодня вы вспугнули нашего человека на рынке. А ведь он мог заработать рублей тридцать, из которых две трети идут на пропитание нашим семьям.

– Он жулик, людей обманывал.

– Конечно, я это прекрасно знаю. Но обмануть можно того, кто хочет обманываться. Если у человека в голове вместо мозгов масло – он все равно спустит деньги. Не в кружки, так в карты… это один из видов нашей деятельности. Или вы ищете во всем справедливости?

Еремей жутко улыбнулся.

– Скажите, господин Никитин: справедливо, когда помещик увеличивает подать, а маленькие дети крестьянки не могут уснуть от голода и плачут? Рабочий в городе пашет от зари до заката и