Свет вечный - Анджей Сапковский

В субботу перед воскресеньм Letare[86]женщины из Совиньца устроили стирку, с самого утра замок насквозь пропиталсямокрым паром и пронизывающей вонью щелока и мыльной воды. А около полудня,когда Рейневан и Горн закончили очередной допрос, все подворье замка былоукрашено развешенным для сушки бельем. Превалировали подштанники, которыхШарлей и Самсон, от скуки наверное, насчитали сто девять штук. Поскольку ещеранее было насчитано в замке тридцать два бургмана и кнехта, то получалось, чтоподштанников в замке предостаточно, но стирают их редко.

Приятели сидели на куче бревен, на хозяйском дворе, недалекоот конюшни, наслаждаясь весенним солнцем. Рейневан, не скрывая возбуждения,делился открытиями, услышанными на очередном допросе.

– Необычайные, просто неимоверные вещи рассказываетэтот Бруно Шиллинг. О замке Сенсенберг в горах Качавских. Магия явно сидит тамеще со времен тамплиеров, которые строили Сенсенберг. Шиллинг этого не знает,даже назвать не сможет, но для меня как специалиста не подлежит сомнению, что вСенсенберге до сих пор присутствует theoda, spiritus purus, разновидность geniusloci, чародейная сила какого-то давно умершего могущественного мага. Такая theodaнеобычайно сильно влияет на mens[87] находящихся там людей, улиц с меньшей сопротивляемостью и слабой волей может очень сильно исказить mensи даже полностью привести к его вырождению. Шиллинг подтвердил, что были случаиmentis alienation, случались даже неизлечимые amentia и paranoia.

– Amentia и paranoia, – повторил как бы нехотяШарлей, приглядываясь к подштанникам. – Мда. Кто бы мог подумать.

– А в области алхимии, – Рейневан всё большераспалялся, – я узнал о таких вещах и делах, от которых просто духзахватывает. Я уже говорил вам о такой смеси как яд Перферро, упоминал околлоидных металлах. Среди этих металлов, вы только представьте себе, –описанный Фламелем загадочный Potassium, который до сих пор некоторые считаютфантазией. Таинственный Thallium, с которым якобы экспериментировал АрнольдВильянова, близко подошедший к созданию философского камня. Неслыханно,неслыханно!

Шарлей и Самсон пребывали в молчании, не отрывая глаз отподштанников.

– Необычайные и ошеломляющие вещи также рассказал намШиллинг о препаратах, с помощью которых Черные Всадники вводят себя в транс.Считалось, что самые сильные одурманивающие и галлюциногенные свойства имеютвещества, упоминаемые в работах Гебера и Авиценны как алькили, и которые мы вПраге назвали алкалоидами. Их считали экстрактами чародейских трав, а чтооказалось на самом деле? Что они растут в первом попавшемся лесочке! Что речьидет об обыкновенном бурьяне-перекатиполе и еще более обыкновенном мухоморе, muscarius.Именно они и являются основными составляющими пресловутого одурманивающего напитка,называемого в рукописях Морения «бханг»? Вы себе представляете?

Шарлей и Самсон, наверное, себе представляли. А если даже инет, то своим видом этого не показывали. Ни словом, ни жестом, ни выражениемлица.

– А этот прославленный, овеянный тайнами гашш’иш,которым одурманивал своих ассасинов аль Хасан  ибн аль Саббах, ГорныйСтарец, в своей горной цитадели Аламут? Тем же гашш’ишом, как я и подозревал,одурманивают себя и Черные Всадники Грелленорта. Он готовится из смолы соцветийрастения, которое по гречески называется kanabis, похожее на коноплю. Но,оказывается, существует две разновидности этого препарата. Одна имеет названиегханджья и является напитком, его пьют и входят в состояние эйфории. Втораяназывается гашш’ишом, его поджигают, а дым вдыхают… Я знаю, что это звучитнеправдоподобно, но Бруно Шиллинг клялся…

– Этот Бруно Шиллинг, – встрял спокойноШарлей, – убил твоего брата, специалист ты эдакий. Трудно мне вжиться втвои чувства, я одиночка, сужу однако, что с убийцею брата, если бы я имелбрата, то не разглагольствовал бы о магии и мухоморах. Просто свернул бы емушею. Голыми руками.

– Ты сам меня когда-то убеждал в бессмысленностимести, – кисло оборвал Рейневан. – А с Шиллингом я неразглагольствую, но допрашиваю его. И если когда-то выставлю кому-то счет заПетерлина, то это будет организатор преступления, а не его слепое орудие. Дляэтого понадобятся мне данные, полученные на допросах.

– А Ютта? – тихо спросил Самсон Медок. – Вкакой мере данные об алькили и гашш’ише послужат тому, чтобы ее освободить испасти?

– Ютта… – запнулся Рейневан. – Мыотправляемся ее спасать. Скоро. Горн обещал помощь, а без помощи нам необойтись. Я помогу ему, он поможет нам… Сдержит слово.

– Сдержит, – Шарлей встал, потянулся. – Илине сдержит. Неисповедимы предначертания судьбы.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что жизнь научила меня не верить слишком поспешнои всегда иметь в запасе аварийный план.

– Что, еще раз спрашиваю, ты хочешь этим сказать?

– Кроме того, что сказал, ничего.

– Господин Горн?

– Что?

– Вы обещали мне свободу. Когда всё честно иобстоятельно расскажу.

– Ты не всё еще рассказал. Кроме того, зачем тебесвобода? Грелленорт выследит тебя и прикончит даже на краю земли. А в Совиньцетебя не найдет.

– Вы обещали…

– Знаю, Шиллинг, знаю. Обещал, сдержу слово. Когда всёрасскажешь. Так что рассказывай. Сколько людей вы убили?

Рейневан не ждал, что такой вопрос смутит Шиллинга. И неошибся. Не смутил. Ренегат лишь слегка сожмурил глаза. И чуть дольше, чемобычно, обдумывал ответ.

– Думаю, – ответил он наконец с равнодушнойминой, – человек, наверное, больше тридцати. Я считаю только тех, которыебыли главным объектом, которых по имени указывал нам Грелленорт. Если неудавалось такого застать самого, в одиночку… Тогда гибли и посторонние. Компаньоны,обозные, слуги… Иногда родственники…

– Купца Чайку вы убили вместе с женой. – Горнспокойным голосом засвидетельствовал, что он хорошо проинформирован и чтознает, в чем дело. – Йохан Клюгер и вся его семья погибли в пожаре, вдоме, который вы подожгли, предварительно заблокировав двери и окна.

– Бывало и так, – сухо подтвердил ренегат. –Но редко. Обычно караулили одиноких…

– Как моего брата. – Рейневан удивился своемуспокойствию. – Расскажи мне об этом убийстве. Ты ведь принимал в немучастие?