Флагманы Победы - Николай Скрицкий

При первой встрече с работниками штаба флота Головко сказал: «Вы, товарищи, отныне моя опора. Позвольте надеяться, что каждый из вас на доверенном участке будет работать в полную силу, – и шутя добавил: – Благо полярный день никого здесь не ограничивает»[257].

Для поднятия боеспособности командующий максимальное количество кораблей поставил на ремонт, а командирам остальных предписал готовить экипажи по-боевому, без условностей, в любую погоду. Береговым артиллеристам следовало бороться за первый залп, тылу – обеспечивать всем необходимым самые отдаленные точки. Головко наладил взаимодействие с армией.

Приходилось принимать неординарные решения. После гибели подводной лодки Д-1 Головко, кроме строгого выговора, получил указание проводить учения на глубинах, не превышающих рабочей глубины погружений подводных лодок. Но в Баренцевом море таких глубин почти не было. Чтобы не сорвать боевую подготовку, командующий взял на себя риск игнорировать запрещение. К маю 1941 года подводники уже отрабатывали торпедные атаки. Инспекция из наркомата в мае 1941 года отметила улучшения в жизни и работе на флоте, но посчитала его небоеспособным из-за того, что эсминцы еще оставались в ремонте. Однако через несколько недель напряженной работы и они вошли в строй[258].

Добиваясь повышения боеспособности, командующий сам часто выходил в штормовые походы, наблюдая за становлением моряков. Он часто напоминал слова С.О. Макарова: «Мало знать, нужно еще уметь. Уметь – это главное». Он требовал от командиров умения верно оценивать обстановку, принимать смелые решения и действовать напористо. Выход в море Головко расценивал как школу войны[259].

А война приближалась. Все чаще командующий получал известия о приготовлениях гитлеровских войск у границ. Уже днем 17 июня немецкий самолет прошел над Полярным и благополучно ушел за границу; артиллерия базы огонь не открыла, а самолеты не смогли догнать. В тот же день, не получив определенного указания на донесение, Головко объявил на флоте оперативную готовность № 2. 18 июня поступил приказ Главного морского штаба готовить к выходу подводные лодки для наблюдения и отражения возможного нападения. Головко намеревался выслать «Щуки» и часть «Малюток», а остальными «Малютками» охранять горло Белого моря[260].

19 июня командующий приказал рассредоточить подводные лодки и готовить их к выходу в море. Ежедневно иностранные самолеты пересекали границу, боевые корабли накапливались в приграничных портах Финляндии и Норвегии. Головко ожидал нападения. Приказ наркома ВМФ перевести флот на оперативную готовность № 1, поступивший вечером 21 июня, не застал врасплох. Второй приказ предусматривал выделить корабли и самолеты для прикрытия горла Белого моря. 22 июня начались бомбежки. В течение дня поступили приказы о всеобщей мобилизации, о введении военного положения в базах и об отправке подводных лодок на патрулирование к Варде, чтобы не допускать неприятельские суда к Варангер-фьорду. Следовало авиацией действовать по аэродромам противника, не трогая войска Финляндии.

В первые дни противник накапливал силы у границы, действуя авиацией. Северный флот огнем береговых орудий действовал по неприятельским судам на подходах к Петсамо, был сбит Б.Ф. Сафоновым первый самолет. После осмотра остатков самолета командующий принял решение снабдить все колесные самолеты, действующие над морем, резиновыми шлюпками и аварийными радиостанциями для спасения жизни летчиков[261].

26 июня, когда стало известно о вступлении Финляндии в войну, Головко записал в дневнике: «Пусть теперь соседи не пеняют. Мы их не трогали, хотя видели все их приготовления и могли помешать им силой оружия. Наше правительство давало правителям Финляндии возможность отказаться от войны. Теперь же они пожнут то, что посеяли»[262].

Несмотря на превосходство неприятельской авиации в численности, самолеты флота уже в первые дни войны наносили удары по аэродромам и портам противника, вступали в воздушные бои. Командующий отметил необычный случай, когда тихоходный разведчик МБР-2 атаковал «Юнкере» и заставил его отступить. Батарея П.Ф. Космачева с полуострова Средний потопила за несколько минут сторожевой катер у порта Петсамо. С другой стороны, неприятным сюрпризом явилось применение неприятельской авиацией бомбежки с пикирования.

Командование флота эвакуировало мирное население, перевозило подкрепления для армии. Так как недоставало эскортных судов и горючего для них, Головко принял решение отправить скопившиеся свыше 155 торговых и рыболовецких судов в Белое море днем без охранения, поодиночке и с разными интервалами, а неприятельскую авиацию отвлечь налетами на ее аэродромы. В результате нестандартного решения все суда достигли цели благополучно. Позднее Головко писал: «Расчет оказался верным. Риск был необходим, целесообразен и потому оправдан. Теперь можно сказать: еще одно столкновение умов в войне на море здесь, в Заполярье, выиграно нами»[263].

Тем временем 29 июня, после того как артиллерия обстреляла пункты сосредоточения неприятельских войск, гитлеровцы перешли в наступление на суше и оттеснили немногочисленные силы 14-й армии. План наступления был расписан по часам. Обороняющиеся сорвали его, однако были вынуждены отходить.

Вскоре вопросы поддержки армии стали важнейшими для командующего флотом, ибо наступление угрожало главной базе флота. Еще до получения приказа из Москвы Головко выслал для артиллерийской поддержки войск эсминцы, хотя и мог их прикрыть с воздуха лишь 6 истребителями. Корабли вели огонь до того, как их атаковали до 40 пикирующих бомбардировщиков, и только туман позволил им уйти. Посланный за оставленной на берегу корректировочной группой катер старшего лейтенанта И.А. Кроля подвергся атаке 18 бомбардировщиков. Катер лишился руля, затем вышли из строя два двигателя, но лихой моряк на третьем двигателе продолжал маневрировать, уклоняясь от бомб, и благополучно вернулся. Для Головко все это являлось признаком высокого духа моряков, не сломленных первыми успехами противника[264].

Благодаря тому что один из полков 14-й армии удержал позицию на горном хребте Мусту-Тунтури, немцам не удалось прорваться к Мурманску. В дальнейшем эта позиция была передана флоту, и моряки обороняли Северный оборонительный район три года. Для этого флоту пришлось сформировать и срочно отправить на фронт отряды из корабельных специалистов, ибо морской пехотой он не располагал. Добровольцев хватало, но оружие срочно пришлось перебрасывать из Москвы. Моряки из-за лихой храбрости и отсутствия подготовки несли большие потери, не желая переползать и атакуя в рост, но они вызывали страх у противника своим неудержимым натиском и служили не только боевой, но и моральной поддержкой солдатам, создали перелом в настроении обороняющихся войск. Перелому в обстановке способствовали и высаженные флотом дерзкие тактические десанты моряков. В результате наступление было остановлено, и линия фронта стабилизировалась надолго[265].