Море, поющее о вечности - Александр Герасимов

class="p1">— Не встречал таких камней прежде… Как они называются?

— Не знаю. Спроси при удобном случае, когда будешь в Колхиде. А еще лучше — привези их сюда.

— Значит, — Ясон перевел взгляд на владыку Иолка, — земли колхов не только богаты и плодородны, но и славятся золотых дел мастерами? Это многое объясняет.

— Да, я хочу попытаться наладить торговлю с Колхидой. У них в избытке драгоценностей, но оружие уступает нашему. Они не знают некоторых инструментов и не так хороши в выделке тканей. Это может быть выгодным делом… Сейчас с колхами мало кто торгует — плыть в их земли далеко и опасно. Мы можем опередить жителей Крита, дарданов и микенцев! Иолк получит преимущество, если сможет продавать редкие украшения и другие вещи с края земли.

— Звучит хорошо. Кроме одной важной вещи, — царевич в упор разглядывал лицо дяди. Пелий невозмутимо уточнил:

— Что ты имеешь в виду?

— Чтобы переплыть такое расстояние, нужен по-настоящему крепкий корабль и большая удача. Не это ли главная причина того, почему Колхида отрезана от наших царств?

— Так и есть, — царь пожал плечами. — Кроме того, судно должно быть не только прочным, но и быстрым. А чтобы наладить торговлю, в дальнейшем понадобится целый флот…

— Твои милетцы сильно рисковали, отправившись в такое плавание.

— Это опасно, не правда ли? Я знаю. Поэтому надо начинать с малого. Если мы этого не сделаем, найдутся более храбрые люди, которые заберут всю выгоду себе.

— Прекрати ходить кругами, дядя. В Иолке нет корабля, способного на такое плавание, — резко оборвал его Ясон.

— Так построй его, — криво улыбнулся Пелий.

Повисла тишина. Царевич в недоумении смотрел на родича, а тот явно забавлялся происходящим. Молчание затягивалось и становилось напряженным. Наконец, Ясон воскликнул, не в силах больше себя сдерживать:

— Ты же шутишь, верно?

— Вовсе нет, дорогой племянник. Построй корабль, который будет быстрым, выдержит натиск бурных вод и сможет перевозить большой груз. Я не буду тебе препятствовать и даже готов оплатить всю работу. А в твоих интересах — проследить, чтобы судно получилось добротным. Ведь ты и сам будешь на нем плыть.

— Понятно, — в голосе Ясона прозвучала ненависть. — Кажется, я разгадал твои намерения. Хочешь от меня избавиться, не запачкав руки в крови? Тогда тебе никто не будет мешать править городом. Как удобно!

— Что за нелепые речи, — Пелий поморщился, словно Ясон сказал нечто глупое. — Я не говорил ничего подобного. И, куда важнее, не считаю тебя серьезной угрозой. Надо ли объяснять?..

Рука царевича дернулась: он чуть было не поднес ее к разбитому лицу, но вовремя опомнился. От внимания дяди не укрылся этот жест. Пелий кивнул и продолжил:

— Важно лишь твое обещание перед поединком. И я хочу, чтобы оно принесло пользу для этого города. Сможешь ли ты оказаться нужным, Ясон? Вот хорошая возможность проявить себя.

— А если… нет, когда я вернусь в Иолк, ты сможешь оценить выгоду и снарядить торговые корабли, верно? Какой расчетливый выбор, дядя. Зачем рисковать собственными людьми, если можно отправить неугодного племянника? Так ты в любом случае останешься победителем.

— Выражусь яснее, — на лице Пелия мелькнуло сдерживаемое раздражение. — Я не испытываю к тебе ненависти. Но и не ставлю выше кого-нибудь в этом городе. То, что ты мой племянник, мне совершенно безразлично.

— Да, я не раз в этом убеждался.

— Просто окажись полезен Иолку, Ясон. Таков мой приказ. Я посодействую постройке корабля, но не стану вмешиваться в набор команды. Это тебя устроит? Взамен привези из путешествия колхидское золото. И не забудь собрать побольше сведений о тех землях — это тоже весьма недешевый товар.

— И тогда…

— Да, — Пелий вздохнул, — тогда ты в очередной раз получишь возможность поквитаться со мной, упрямец.

— Что ж, постарайся править мудро и счастливо, пока я не вернусь, — Ясон внешне оставался спокойным, но в его голосе чувствовался яд.

— Не волнуйся за меня, мальчик. Заботься лучше о себе — впереди ждет долгий путь.

Глава 2

Солнце весь день не показывалось из-за плотной пелены туч, но для сидевшего на дворцовых ступенях Асклепия это не имело значения. Он и без того знал, что сейчас полдень — время, когда сама природа замирает в неподвижности. Отсюда открывался неплохой вид, и молодой лекарь мог разглядеть, как по дорогам города во множестве двигались фигуры людей. Предвкушая скорый обед, медленно расходились по домам горожане, купцы и ремесленники. Небольшая суета творилась лишь у ворот города, но на таком расстоянии даже зоркие глаза Асклепия не могли разобрать, что там происходило.

— Ты так и собираешься здесь торчать? — окликнул травника один из дворцовых стражников. Это был рослый, некрасивый мужчина с рыжей бородой и короткими волосами. Асклепий бросил на него беглый взгляд:

— Хочешь спровадить меня, Главк?

— Я этого не говорил. Просто не понимаю, на что ты рассчитываешь. Думаешь, однажды тебя вновь призовут во дворец?

— Нет, конечно, — Асклепий вздохнул и принялся разминать запястья. — Люди не любят правды.

Он был одним из лучших целителей в Иолке и окрестностях, однако молва о нем ходила недобрая. Асклепий обучался у знатоков своего дела, брался за лечение тяжелобольных и постоянно развивал свои таланты, но не получил признания.

С раннего детства Асклепия интересовали таинства человеческого тела. Оно представлялось ему сосудом, наполненным чистой и прозрачной водой. Иногда в нее попадали камни и песок — тогда живительная влага мутнела. Задачей лекаря было аккуратное извлечение инородных предметов. Очищение.

Асклепий прекрасно знал, что для этого не всегда требуется нож — каждая рана на теле больного уменьшала количество «жидкости», сокращая оставшиеся тому годы. Если можно было обойтись настойками и отварами, он выбирал именно такой путь.

К различным верованиям Асклепий относился безо всякой симпатии. Попытки вылечить людей одними лишь молитвами вызывали в нем лишь жалость, смешанную с негодованием. Еще хуже он смотрел на устаревшие способы целительства вроде голодания до беспамятства или прикладывания кусочков золота к больному месту.

Его опыт показывал: из-за неведения лекарей слишком часто умирали люди, которых еще можно было спасти. А те, кто мог это сделать, в случае неудачи перекладывали ответственность на богов. Сам же Асклепий готов был поклясться, что воспаление вызывают попавшие в рану нечистоты, а вовсе не гнев Геры или иных небожителей.

Увы, его взгляды были непопулярны среди жрецов и других лекарей. Хотя Асклепия высоко ценил сам Хирон, а народная молва приводила к дому травника новых посетителей, от ядовитых слов и травли это его не спасло.

Когда был жив прошлый царь, молодой лекарь практически не выходил из дворца.