Корни гор. Железная голова - Елизавета Дворецкая

– Мы рады приобрести такого друга и надеемся, что дружба наша продлится долго и принесет много отрадных плодов! – закончила Эренгерда, не выдавая своих догадок, дружелюбно улыбнулась и радушно протянула Гельду кубок.

Он улыбнулся ей в ответ. Девушка умная и гордая – знает, что заносчивость делает смешным. Молодец! Куда умнее своего брата! Принимая кубок, Гельд подвинулся к ней несколько ближе, чем требовалось, и незаметно погладил ладонями ее руки, обхватившие земляничные листья из серебра. Вот это уже лишнее! Эренгерда быстро глянула ему в лицо, в ее глазах было выразительное удивление. «Что ты себе позволяешь, воспитанник Альва? Ты не забылся?» – ясно сказал ее взгляд, а Гельд уверенно и открыто улыбнулся в ответ. «Именно это. Ничуть».

Асвальд провожал Эренгерду глазами, и взгляд его враждебно похолодел. Он тоже кое-что видел и чуть не раскаялся в том, что привез Гельда в Аскефьорд.

Эренгерда отошла назад к своему месту. Квиттинская заложница сидела по-прежнему хмурая и не поглядела на нее, когда Эренгерда подошла.

– А он у вас не страдает застенчивостью! – сказала Эренгерда, смеясь над собственным горячим румянцем.

Это происшествие взволновало ее, ей хотелось и возмущаться, и смеяться, а сердце так сильно билось, что она удивилась: с чего бы это? Гости поглядывали на нее, и Эренгерда смеялась, чтобы скрыть смущение, ей было чего-то стыдно и притом весело.

Борглинда не ответила, напряженно глядя куда-то в сторону.

– Кого ты там нашла? – обратилась к ней Эренгерда, стараясь отвлечься. – Кто-нибудь понравился? Позвать тебе его?

Борглинда мотнула головой.

– Вон… У двери… Красное платье… – невнятно пробормотала она, глядя так, будто видит собственную фюльгью*.

– Где? – Эренгерда проследила за ее взглядом.

Возле двери Хильдирид Хохотушка тащила за руку своего отца, Арнвида ярла. Арнвид Сосновая Игла, здоровенный бородач, был так пьян, что не мог стоять и падал, бессмысленно улыбаясь и цепляясь свободной рукой за стену. Хильдирид нервно смеялась, страдальчески двигая бровями и призывая парней вокруг помочь ей. На ней было красное платье с широкими полосами вышивки синей шерстью на груди и на подоле.

– Ну и что? – спросила Эренгерда.

– Ничего! – Борглинда криво дернула ртом, пытаясь изобразить усмешку. – Это мое.

Кузнец и чародей Стуре-Одд редко выбирался из дома, но ближайшего соседа, Хравна хёльда из усадьбы Пологий Холм, время от времени навещал. Увидев его в дверях через день после пира у конунга, домочадцы Хравна обрадовались и скорее потащили гостя за стол.

– Рано вы поднялись, Стуре-Одд, рано! – приговаривала жена Хравна, Ванбьёрг хозяйка – рослая, крупная, уверенная и грозно-добродушная женщина. – Мы-то только что сели за еду! Скорее иди, пока похлебка горячая! И слушать не буду! Твоим троллятам сколько ни дай – не растолстеют!

Сёльви и Слагви смеялись, даже не пытаясь противиться. Близнецам было уже по двадцать одному году, но Ванбьёрг хозяйка, знавшая их с рождения и по-прежнему звавшая «троллятами», могла бы и сейчас унести обоих под мышками.

Эрнольв ярл, сидевший за столом с годовалым старшим сыном на коленях, тоже обрадовался, но не встал, так как одной рукой держал мальчика, а другой – ложку с кашей. (Вот уж чем никогда не пришло бы в голову заняться ни Торбранду конунгу, ни Хродмару ярлу, хотя они, видит богиня Фригг, не меньше Эрнольва любили своих детей.)

– Здравствуй, Стуре-Одд! – воскликнул он. – Я сам хотел к тебе зайти. А где Сольвейг? Здравствуй, Сольвейг! – так же радостно добавил он, когда девушка выскользнула из-за отцовского плеча. – Я так и знал, что вы явитесь все вместе. Ну, что, перевертыши, уже отдохнули и вас опять тянет в странствия?

Сольвейг улыбнулась ему и скользнула к двери в девичью. Казалось, солнечный лучик пробежал по полутемной гриднице. Маленькая, легкая, светловолосая Сольвейг была похожа на светлого альва, и встреча с ней считалась в Аскефьорде добрым знаком.

– Ты слышал, какие чудеса привез Асвальд ярл? – заговорил Эрнольв, когда Стуре-Одд уселся за стол вместе с сыновьями.

– Конечно. – Кузнец посмотрел на близнецов. – Они мне рассказали. Я вот и собрался посмотреть… Не дашь ли ты мне большую лодку, Хравн? Я бы хотел сам посмотреть на ту чудесную железную голову.

К имени кузнеца не даром еще в детстве прилепилось прозвище Стуре – Большой. Он был так тяжел и велик ростом, что жалел маленьких фьялльских лошадей и не ездил верхом. Для редких путешествий через фьорд в усадьбу конунга Хравн хёльд одалживал ему лодку с гребцами.

– Я рад буду дать тебе лодку! – ответил Хравн хёльд. – И многие люди будут рады, если ты посмотришь ту голову. Хоть ее и охраняет Малый Иггдрасиль, но все же поговаривают…

– Мало кто захочет спать в одном покое с такой гадостью! – воскликнула фру Ванбьёрг.

Держа в руках горшок дымящейся похлебки, она стремительно ворвалась в гридницу и сразу же – в разговор. Горшок она с такой силой плюхнула на стол, что тот задрожал, хотя и был сколочен на совесть.

– А то как же! – сказал Слагви, отличавшийся более веселым нравом. – Ночью, говорят, эта голова щелкает зубами и подвывает. А еще она может загрызть кого-нибудь…

– Не болтай! – Ванбьёрг махнула на него полотенцем. – Только попробуй рассказать это где-нибудь еще! Да весь Аскефьорд ночью не будет спать! Ешьте, троллята! Может, хоть к свадьбе подрастете и будете похожи на отца!

Сёльви и Слагви разом расхохотались: их смешило и упоминание о свадьбах, и вечная скорбь Ванбьёрг из-за того, что их рост можно назвать разве что средним, но никак не высоким. Все трое детей кузнеца уродились легкими и худощавыми, не в пример отцу.

На раскаты общего смеха из девичьей вышли Сольвейг и Свангерда, жена Эрнольва. На руках она держала второго, новорожденного сына.

– Я сам поеду с тобой к конунгу! – говорил Эрнольв Стуре-Одду. – У меня есть к нему один разговор. Мне пришло в голову только утром, уже когда женщины вставали… Халльмунд! Сиди смирно! – строго велел он мальчику, который вертелся у него на коленях. – Развевай рот и ешь кашу. Пока что это твое главное дело – есть кашу и набираться сил. А не то меч будет тебе не по силам и ты не прославишь наш род. Ну-ка! Ам!

Вот почему Эрнольв ярл сам кормил сына, хотя в доме имелось достаточно женщин.

– То-то я вижу, ты такой веселый! – улыбаясь, заметила Свангерда. Она была тоже невысока ростом, и ее сыновьям требовалось съесть очень много каши, чтобы сравняться с отцом. – Наверное, тебе пришла хорошая мысль в голову.

– Еще бы! – живо отозвался Эрнольв. – Вы только подумайте! Я все думаю об этой девочке… девушке, из Лейрингов, которую привез Асвальд ярл…

– Только о девочках тебе и думать! – сурово заявила Ванбьёрг и погрозила сыну полотенцем. – Ты, милый, теперь не так хорош собой, чтобы думать о девочках, да еще при такой превосходной жене!