Пристрастное наблюдение - Николь Фенникс

опустился на мои губы в зовущем, сладком, хмельном поцелуе от которого опьянел разум, а тело приобрело вес.

— А Руди? — наивно попробовала переключить Стефана.

Я разрывалась между неуверенностью и желанием раствориться в любимом мужчине. Любимом? И пульс шпарил за сотню.

— Черт с ним, — отмахнулся мужчина.

V

Утром я долго нежилась в кровати. Между ног тянуло после жарких ночных ласк Стефана. Я почему-то думала, что уже достаточно осведомлена о постельной стороне жизни, но то, что творил с моим телом этот мужчина, заставило меня подняться к небесам и парить в невесомости. Когда он вчера подмял меня под себя, задрал юбку и отодвинул полоску трусиков, то я чуть с ума не сошла, из-за того, что вдруг осознала, что мы все еще находились на том самом диване в гостиной, на котором недавно сидел его друг. И резкий уход Руди и то, что парень, весьма прямолинейно намекнул, что понял наши намерения и что, возможно, представил, подстегивало еще сильнее. А когда Стефан опалил горячим дыханием низ живота, лизнул мой лобок, припал к половым губкам в диком, разнузданном, влажным поцелуе, таком же откровенном, как до этого впивался в мой рот, то я ощутила, что потеряла себя, умерла и родилась заново в его сильных надежных руках. Я выгибалась, хрипела и кричала его имя. А когда все закончилось и он положил голову мне на живот, шептала его имя, перебирая пальцами непокорные жесткие пряди его волос.

Улыбаясь и сладко потягиваясь, я направилась умываться и вспомнила, как вчера, после второго или третьего раза любви, я сидела в ванной позади Стефана, доверчиво прижимаясь к его спине голой грудью, обвив его торс голыми ногами, и кайфовала, вспенивая его густые темные волосы. А он повернулся ко мне и неожиданно серьезно сказал:

— Если ты предашь меня, я тебя убью, ласточка…

— Ты думаешь, что я буду тебе изменять? Что я полюблю кого-то другого?

Он тряхнул головой.

— Нет, ласточка, измена — это повод разорвать отношения, но не предательство, — очень грустно сказал мужчина. — Предательство — это если ты поверишь другому больше, чем мне…

***

Я бы еще долго валялась в постели, перебирая в памяти милые сердцу моменты нашего воссоединения, но новые обстоятельства требовали моего участия. С этим кафе появилось много забот. Я почти определилась с концепцией заведения, и теперь мне не терпелось приступить к разработке меню. Если внешний вид блюд был придуман еще со времен учебы в техникуме, то вот вкусовую составляющую требовалось сочинить с нуля. Раньше у меня не было необходимых ингредиентов, а теперь катастрофически не хватало времени.

Я обрадовалась, когда Стефан позвонил и сказал, что сможет приехать на обед.

— Проходи скорее на кухню, — крикнула я ему из глубины квартиры, когда безошибочно определила в прихожей его шаги, — Тебя ждет десерт! Надеюсь, ты голоден.

Тигриной походкой он приближался ко мне и довольно мурчал:

— Да, ласточка, ты даже себе не представляешь, я бы целиком тебя… — он осекся, потому что в этот момент я отступила, с гордостью указывая рукой на барную стойку.

— Что это? — обиженно поджал губы Стефан.

А я прыгала вокруг него, радостно хлопая в ладоши.

— О, Стеф, попробуй, пожалуйста! Вот это — пирожное «Мои черничные ночи», это торт — «Мед в голове», это — «Зеленые яйца с ветчиной», это — «Лакричная пицца»*!

А вечером Стефан опять задержался на работе допоздна. И на следующий день тоже. Мне некогда было особенно грустить, но стало очевидно, что мужчина воодушевился нашим примирением, расслабился и сконцентрировался на своих делах. Два раза за неделю он приносил мне букеты, а под конец недели объявил, что после новогодних праздников все будет окончательно решено, и я смогу выйти на учебу! Я была почти счастлива. Однако вопросов по кафе нужно было решить еще такое огромное количество, что казалось, время просто утекало сквозь пальцы. Этому я посвящала все дни, а ночи были наполнены нежностью и страстью.

В пятницу днем мне позвонил Стефан:

— Слушай, Ласточка, я сегодня не приеду ночевать, — и замолчал.

— Что-то случилось? — мне показалось, что мужчина что-то не договаривал.

— Ничего, о чем бы тебе следовало беспокоиться, — и опять длинная пауза, — Ты не испугаешься одна в квартире?

Я, конечно, надулась.

— А что, ты тогда останешься со мной?

— Нет, это исключено, — его голос прозвучал достаточно сухо, — Но я могу оставить под дверью охрану, если тебе так будет спокойнее.

— Вряд ли… Не стоит… А как же продукты? Ты же обещал привезти малину. Мне нужно сделать еще два рецепта!

— Я помню, милая. Руди завезет тебе сумки вечером.

— Хорошо, — я готова была пойти на компромисс, — Просто, возвращайся скорей и… знай, что я люблю тебя.

— Сразу, как только смогу, ласточка…

Вечером и правда приехал Руди, нагруженный пакетами. Он только кивнул мне, так как болтал по телефону, который зажимал между ухом и плечом, и я знаками попросила его перенести все продукты на кухню. Сначала я не обратила внимание на его трескотню, но после того, как в разговоре пару раз мелькнуло имя Стефана, я невольно прислушалась и стала следить за его словами:

— Анжел, конечно, на всю ночь! — и я напряглась, я уже ненавидела эту девицу, — Стефан специально снял гостиницу, так что в этом году корпоратив будет еще лучше! Ты только не ржи, но босс специально заказал тебе стриптизеров. Нет, я в городе задержался. Потому что босс задание дал, — и он стрельнул взглядом в мою сторону, а я, пялившаяся на парня во все глаза, стремительно отвернулась, — Начнете без меня, а я через два часа уже на месте буду. Только в сопли не напейтесь, как в тот раз.

— Ну, что, кавказская пленница, все сидишь? — спросил он меня, после того, как отбил звонок.

— Как видишь, — я зябко передернула плечами.

Мне очень хотелось расспросить Руди подробности, но я удержалась, потому что решила, что не унижусь до подобного.

— Дашь водички? — он облокотился поясницей о барную стойку и взглянул на меня исподлобья.

— Ты, вроде, спешил?

— Одно твое слово, зеленоглазка, и я у твоих ног на всю ночь!

— Босса не боишься?

— Очень боюсь. Но что делать, если он далеко, а ты тут, рядом одна.

«…Он зла Мазепе не желает;

Всему виновна дочь одна.

Но он и дочери прощает:

Пусть богу даст ответ она,

Покрыв семью свою позором,

Забыв и небо и закон….» **

Я фыркнула и протянула клоуну кружку воды.

— А, может, подружки у тебя есть, такие же, как ты?

— Какие такие?