Принц Зазеркалья - А. Г. Говард

– Я бы пошел за тобой куда угодно, – негромко говорит Джеб, и в его голосе я слышу муку. – Я всегда мечтал только об одном – не расставаться с моим лучшим другом. С девушкой, которая вдохнула жизнь в мои картины. Но не я вдохновлял тебя, не так ли? Это делала Страна Чудес. Вот почему ты выбрала его.

– Выбрала? Мы просто поцеловались, и больше ничего…

– Это не просто поцелуй. Иногда слова важнее поступков.

– Слова?… Какие слова?

– Обещание, которое ты дала ему и не смогла дать мне.

Я хмурюсь, чтобы удержаться от слез.

– Не понимаю. Пожалуйста, объясни, что ты имеешь в виду.

Может быть, Морфей рассказал Джебу про мою клятву? Если всё это время он издевался над Джебом, напоминая ему, что рано или поздно мы проведем двадцать четыре часа вдвоем, понятно, откуда такая враждебность. Понятно – но не до конца.

– Хватит разговоров. Не отвлекай.

Джеб закрашивает перед футболки. Он слоями накладывает краску на кожу чуть ниже линии декольте, осторожно обходя подвески. Нужно было их снять, чтобы не мешались… но я не могу двинуться, потому что кисть обводит изгиб моей правой груди и покрывает ее краской, так что бинт становится невидим под ней.

Джеб задерживает дыхание одновременно со мной. Я знаю язык его тела. Знаю, как напрягаются мускулы у него на лице, когда он пытается контролировать себя.

Кисть становится продолжением руки. Не важно, что между нами – щетинки и ручка. Даже через слои бинта я ощущаю нашу связь. Это не жар, не тепло, не давление. Связь гораздо глубже – она рождена нашей дружбой и нелегко доставшимся доверием. Нечто вроде внутреннего зова. Как будто моя душа взывает к нему.

Я рвано втягиваю воздух при каждом движении кисти… боюсь дышать слишком громко, боюсь двигаться. Боюсь, что если я каким-либо образом всколыхну атмосферу, то нарушу чары, под которые подпал Джеб. Может быть, я сумею его вернуть, помогу ему вспомнить всё хорошее, что было в человеческой жизни. Может быть, если я заставлю Джеба протянуть руку и коснуться меня, он вспомнит, чтó мы значили друг для друга.

Джеб заканчивает рисовать футболку на левой груди, и его рука начинает дрожать.

– Джеб, – шепотом произношу я. – Сидя в лечебнице, я впускала в себя безумие и встречалась лицом к лицу со своими страхами. Но я никогда не забывала тебя. Нас. Пожалуйста, дай понять, что ты тоже об этом помнишь.

Он пристально смотрит на меня. Мое тело изнывает от тоски – так знаком этот взгляд из прошлого.

Палитра и кисть падают на пол, когда Джеб обхватывает ладонями мое лицо, стараясь не размазать краску на груди. Большим пальцем он проводит по дорожкам, которые слезы оставили на щеках, ласково касается ямочки на подбородке. Его дыхание окутывает мое лицо – теплое, сладкое от медовых цветов, которые он ел утром.

Я провожу ладонью по его груди и ниже, нащупывая шрамы сквозь тонкую ткань футболки. Я ищу Джеба, с которым вместе выросла. Это моя незыблемая крепость. Как бы сам он ни был измучен.

Джеб издает стон и запускает пальцы в волосы, связанные узлом у меня на затылке. Я хватаю его за футболку и запрокидываю голову, чтобы поцеловать лабрет под нижней губой.

Издав удивленный звук, Джеб вырывается и отступает назад. На его лице играют красные блики. Мы оба смотрим мне на грудь. Дневник светится.

– Что это? – хрипло спрашивает Джеб.

Алое сияние отражается в его глазах, как огонь свечи. Любопытство на лице сменяется чем-то вроде гипноза. Мизинцем Джеб приподнимает висящие у меня на шее шнурки, стараясь не коснуться ложбинки между грудей.

– Это настоящий дневник? – спрашивает он.

Я сглатываю, чувствуя, что сердце подступило к горлу.

– Нет, нет…

Я стягиваю обе подвески через голову и сжимаю их в кулаке.

«Не ускользай… Пожалуйста, останься со мной… держи меня, держи, держи…»

Моя немая мантра обрывается, когда Джеб хватает меня за руку. Крошечный дневник и ключ падают на его подставленную ладонь. Но, как только они касаются ее, Джеб чертыхается и швыряет их через всю комнату. Потрясенно вытаращив глаза, он разжимает пальцы.

Дневник оставил отпечаток – ярко-красное клеймо – в центре ладони.

Джеб убирает руку, когда я пытаюсь оценить серьезность повреждения. В мгновение ока его тон становится обвинительным.

– Что такое внутри этой книжечки? Почему она меня обожгла?

– Не знаю, – невнятно отвечаю я, не только ему, но и себе.

Дневник защитил меня уже дважды, с тех пор как я оказалась внутри горы. Может быть, он и Джеба считает опасным?

Может быть, так и есть?

– Там просто слова, – продолжаю я. – Волшебные слова. Ты тут ни при чем.

Я не могу говорить конкретнее, иначе Джеб поймет, что я собираюсь отправиться на поиски Червонной Королевы, пока их с папой не будет.

Джеб прищуривается, как будто не верит. Я недоумеваю и снова пытаюсь понять, откуда берутся эти подозрения и враждебность.

И тут возвращается папа. Он замечает мое полураскрашенное тело и поспешно отводит взгляд.

– У вас всё нормально?

– Как нельзя лучше, – отвечает Джеб.

Папа кладет сумку на стол и перебирает содержимое, повернувшись спиной. Он явно пытается нам не мешать.

Правда, мы в этом не нуждаемся. Джеб принимается за работу. Из-под края футболки выглядывает кружевная вставка, которая прикрывает пупок и поясницу. Потом появляются перчатки без пальцев. Отстраненная от всего, я чувствую себя плоской куклой, на которую надевают бумажную одежку.

Закончив, Джеб подводит меня к трюмо, чтобы я могла посмотреть на себя. Он касается всех нарисованных предметов одежды кончиком кисти, которая теперь сияет фиолетовым светом магии.

Золотистая краска на ногах превращается в блестящие лосины, которые доходят до щиколоток. Два полотнища в красно-зелено-кремовую клетку, которые он нарисовал спереди и сзади, от талии до середины бедра, становятся мини-юбкой, а черная короткая футболка расправляется и садится по форме тела. Рисунок на груди – череп цвета слоновой кости и золотые лозы – делается объемным, как будто он вышит металлической ниткой.

Джеб снимает заколку с моих волос и быстро проводит кистью по платиновым прядям. Я протягиваю руку и трогаю похожий на тиару обруч с белыми розами и сверкающими рубинами – в тон моей рыжей прядке.

Впервые за целый месяц я чувствую себя прежней. Отчасти подземцем, отчасти человеком – и немножко королевой.

Отражение Джеба появляется за моим плечом. Его подбородок выше моей макушки. Он вешает на место дневник и ключик, стараясь касаться только шнурков.