Среди осколков - Татьяна Лакизюк

Луна удивлялась, как в Аните уживаются такие разные личности. Бесстрашная воительница и ласковая целительница, которой привозят заболевших детей из всех петрамиумов.

Что касается Гелиодора, то его не просто любили, но и очень переживали за его неустроенную личную жизнь. Драгомирские кумушки уже потеряли всяческую надежду «оженить» главнокомандующего, и теперь их счастью не было предела.

Узнав о предстоящей свадьбе, драгомирцы бросились украшать свои дома кто во что горазд. Ленточки, цветы, фонарики, гирлянды буквально затопили все улицы. Некоторые даже прицепляли к флюгеру кусочек фаты, а на печную трубу надевали галстук-бабочку.

Луна с утра была на ногах. Вскоре к ней присоединились Сентария и Эгирин, приехавшие с Сардером. Друзья ждали Аметрина, но он задерживался. Потом они собирались пойти на центральную площадь, где уже установили большую арку которую предстояло украсить цветами.

Луна нервно расхаживала по вестибюлю, то и дело выбегая на крыльцо.

– Ну где же он? Мы не можем ждать, у нас столько дел.

Обеспокоенная Сентария стояла на крыльце, приставив руку козырьком ко лбу.

– Вот он, – с облегчением воскликнула она, увидев вдалеке рыжее пятно.

– Подожди, это не он. Там двое, – разочарованно протянула Луна и тут же обрадовалась: – Это Пиритти с Пироппо, сейчас все узнаем.

Братья спрыгнули с огромного коня и, отдав поводья конюшему, заторопились наверх по исчезающей лестнице, с нетерпением ожидая, когда появится очередная ступенька.

– Где Аметрин? – хором спросили девушки.

– Как где? – так же хором спросили братья. – Он здесь.

– Он уехал рано утром. Мы только-только проснулись, часа три назад.

– Три с половиной.

– Фу ты ну ты, – мгновенно рассвирепел Пиритти. – Какая вообще разница?

– Да иди ты! – немедленно взорвался Пироппо. – Во всем должна быть точность.

– Так, ну-ка хватит, – вмешался Эгирин, встав между братьями. – Потом поругаетесь. Сначала нужно вашего брата найти.

Мальчишки засопели, но послушно притихли.

– Может, он куда-то собирался заехать по пути? – начал расспрашивать Эгирин.

– Да нет. Он, как обычно, немного навалял нам для настроения, а потом сказал, что поехал на свадьбу.

– Тогда где он? – воскликнула Сентария, и голос ее дрогнул.

– А может, он завернул во дворец Гарнетуса? – воскликнул Пироппо.

– Зачем? – удивилась Луна. – Ведь там никого нет. Гелиодор и его воины здесь.

– Понимаешь, – протянули мальчишки. – Он ведь так и не поговорил с отцом. И мог заехать во дворец, чтобы встретиться с ним.

– Не поговорил? – воскликнул Эгирин. – Он же хотел сразу с ним объясниться. Еще позавчера. После того как получил кольцо.

– Отца два дня не было дома. Даже не ночевал, – объяснил Пиритти.

– А вчера нам сказали, – подхватил Пироппо, – что он добровольно заступил в караул на территории дворца.

– Добровольно? Что это значит? – спросила Сентария.

– Он же военный викариум, – сказал Пиритти. – Он не обязан стоять в карауле, как простой воин. Но он сам себя назначил. Значит, он не хочет возвращаться домой. Аметрин подумал, что отец не желает встречаться с ним. И, видимо, решил с утра перехватить его, пока отец не придумал себе какое-нибудь новое задание, еще дальше от дома, – пояснил Пиритти.

– Та-а-ак, – помрачнел Эгирин. – Неужели Гиацинт так сильно разозлился, что не отпустил Аметрина на свадьбу?

Братья пожали плечами.

– Мы теперь сами не знаем, чего от него ждать, – прошептал Пироппо. – С этими поединками отец стал немного злой.

– Ну Аметрин! – воскликнула Сентария. – Обязательно было делать это в день свадьбы!

– Давайте так, – решительно сказала Луна. – Вы идите украшать арку, как мы и собирались. А я на Лунфиче быстренько слетаю в Гарнетус и узнаю, что там произошло.

– Ты уверена, что это безопасно? – тихо спросил Эгирин. – Давай я поеду с тобой.

– На обратном пути Лунфич понесет нас с Аметрином. А троих ему не поднять. Не переживай. Что мне может угрожать?

– Хорошо, только осторожней, – так же тихо попросил он.

Фиччик, который обожал летать, быстро превратился в Лунфича и взмыл вверх. Через несколько минут они с Луной уже исчезли из виду.

– Все будет хорошо, – прошептала Сентария.

– Конечно, будет, – оптимистично заверил Пиритти. – Вернутся, не успеешь и глазом моргнуть.

– Здорово иметь такого хранителя, как Фиччик, – мечтательно протянул Пироппо и тут же завопил: – Да иди ты! Чего кусаешься?

Разгневанная Флави вылезла из рюкзачка и свирепо разбрызгивала огненные искры.

– Фу ты ну ты! А нечего чужих хранителей хвалить! – захохотал Пиритти, поглаживая Руби.

Друзья медленно пошли на площадь, чтобы наконец-то включиться в подготовку к празднику.

Луна, снедаемая неясной тревогой, поторапливала Лунфича:

– Быстрее, быстрее. Я знаю, что ты и так стараешься, но прошу тебя, быстрее. Как бы не случилось беды.

Хранитель и сам понимал, что Аметрин задержался неспроста, и летел изо всех сил. Едва они приземлились у главного дворца Гарнетуса, Луна кубарем скатилась со спины Лунфича. К ним подбежал часовой и застыл, словно каменное изваяние. Он впервые видел такого огромного хранителя.

– Где военный викариум? – нетерпеливо спросила Луна.

– Что? – отозвался тот, всецело поглощенный созерцанием Лунфича, который важно выпятил грудь и расправил крылья.

– Как мне пройти к военному викариуму? – нетерпеливо повторила Луна.

– Э… – молодой воин по-прежнему стоял столбом.

– Фиччик, – гневно воскликнула девушка.

Хранитель с печальным вздохом уменьшился до обычных размеров и приземлился к Луне на плечо. Та дернула воина за рукав и еще раз повторила вопрос.

Воин, словно проснувшись, заморгал рыжими ресницами, отчего из глаз у него как будто хлынуло пламя, а потом вытянулся, приветствуя дочь правителя Александрита.

– Не до церемоний сейчас, – отмахнулась девушка. – Проводите меня скорей к военному викариуму. Это срочно.

Воин кивнул и быстро пошел по мостовой. Они обогнули дворец и оказались возле старой башни на заднем дворе. В ней когда-то жил самый первый правитель Гарнетуса, при котором был выстроен дворец. Башню решили не сносить и оставили на память. Так и стояла она на заднем дворе, старела и скрипела под порывами ветра. Камни, из которых она была сложена, потемнели и потрескались. В глубоких трещинах росла трава, а кое-где кустарники тянули к солнцу свои длинные ветви. Они изгибались, словно гигантские тонконогие насекомые, обхватившие башню и затаившиеся перед прыжком. Подножие башни так густо заросло мхом, что Луна не сразу разглядела небольшую дверь, на которую ей указывал воин.