Пуля времени - Николай Свечин

же Облезлым – Ратманов даже начинал того уважать.

Чай, белый хлеб с маслом и сыром, яйца пашот и «русская каша» (видимо, овсяная) с заморскими южными вкраплениями в виде дыни, персика и еще чего-то, чего Георгию не доводилось есть и в XXI веке.

Первой заговорила Рита.

– Спасибо тебе.

– Пожалуйста.

– Ты первый мужчина, который ради меня расстрелял целую банду.

– Ты преувеличиваешь, их просто побили.

– А ты преуменьшаешь!

Попаданец мялся и даже выдавал внутреннее беспокойство, чего за ним, как правило, не водилось. Видно, на душе было неуютно, и он явно хотел что-то сказать.

– Твоим волнением хоть воздух режь, – заметила Рита, намазывая бутерброд маслом и игриво отправляя кусок в рот. – Не спал совсем?

– Неа.

– Думал?

– Ага.

– И об чем же? Как совратить жену атамана банды и потом свинтить от ответственности?

– Я должен тебе кое-что рассказать…

– Ну, начинается. У тебя жена и восемь детей по лавкам. Я это и так знаю. Давай что-нибудь новенькое!

– Ты не поверишь.

– А вот это уже интересно!

Женщина даже отложила еду и сделала вид, что внимательно слушает.

Ратманов-Бурлак резко встал из-за стола и принялся ходить взад-вперед. Так соображалось и говорилось лучше.

– Для начала тебе придется поверить, что я не сумасшедший!

Он посмотрел на Риту. Она была заинтригована. Ухмыльнувшись, продолжил:

– Представь, что мы живем с тобой в разных временах… Нет, не так… Представь, что я попал в тысяча девятьсот двенадцатый год из будущего! Из двадцать третьего. Две тысячи двадцать третьего года. Представила? Так вот, это полная правда! Как эта мерихлюндия работает, я еще и сам толком не знаю, но по факту я был там, получил тяжелую травму или вообще умер при задержании, а очутился уже здесь. Ты видела, в каком я был состоянии, когда очнулся. Говорил странные фразы и странным голосом, путал простые слова и всем известные названия, ничего не помнил.

– Time machine?

– Чего?

– Машина времени!

– Ну да. Только не физическое перемещение. А, как бы это сказать… Словно душа перелетела из того тела в двадцать первом веке в это тело, в век двадцатый.

– То есть это не твое тело?

Рита попыталась погладить его по руке. Но он отдернул локоть. Ему не понравилась ирония в словах женщины.

– Не обижайся. Я стараюсь тебе поверить. Но мне нужны подробности…

– Какие? Я готов все рассказать.

– Что за задержание там было, при котором тебя чуть не убили? И вообще, как выглядят фараоны через сто с чем-то лет? В серебристых касках с забралом из бронестекла? А в руках электромагнитомет?

– Господи, нет! Где ты такого насмотрелась?

– На открытках в витрине книжного на Большой Дмитровке… Так наши художники представляют будущее. – Рита почти обиделась.

– Ладно-ладно, я просто не знал. – Гость из будущего взял себя в руки. – Нормально они выглядят через сто лет. Без всякой этой… той, что ты описала. А штука в том, что задерживали меня не они, а я сам задерживал… В двадцать первом веке я полицейский.

– Да ладно?! Брешешь! Фараон? Фигарис? Легавый?

– Фу, как это звучит…

– А Хряк говорил, что ты из этих!

– Здесь – нет.

– Да все вы одинаковы.

– На самом деле у меня и выбора-то не было. Стреляли там – очнулся здесь.

– Лучше б… Ладно… Ну, допустим, я тебе поверила, хотя сам понимаешь… И что ты тогда к Кошке сразу не побежал, в сыскное, к своим?

– Да какие они мне свои, я ж говорю – очнулся уже…

– …в теле бандита.

– Точно.

– И в не самом плохом таком теле. – Рита словно с ностальгией посмотрела на красивые сильные руки Ратманова. Неужели они перестанут ее обнимать? – Ты все сказал?

– Ну, нет.

– Давай ты в следующий раз как-то заранее будешь готовить меня к таким вещам, потому что…

Женщина обиделась. Ее движения стали дергаными. Убирая со стола грязную посуду, она едва не перебила ее об пол. Но вовремя остановилась, потому что Ратманов резко и довольно больно схватил ее одной рукой за запястье, а другой приставил палец к губам – тише.

Из-за занавески гостиничного номера донесся подозрительный шорох. Опер в теле бандита мгновенно сориентировался. Достал наган, лежащий рядом, под подушкой. И почти молниеносно заломал непрошеного гостя, стоявшего за занавеской.

Уже через несколько секунд на полу трепыхалось мужское тело. Вполне еще живое, просто вырубленное ударом рукояткой пистолета по нужной точке на шее.

– Это Мураш, – констатировала Рита, выглядывая из-за плеча Ратманова.

– Что еще за Мураш?

– Новобранец Хряка. Появился уже после того, как ты ушел.

– Ага. Значит, тот, кого не жалко. И тот, кто может не справиться. Этакое предупреждение, черная метка, что мы теперь не в безопасности.

– Похоже на то… У Мураша мать здоровская. Присылает ему теплые носки и варежки даже летом, и с такими красивыми растительными узорами…

– Ты о чем сейчас?

– Прости…

Ратман подбежал к окну и, не сильно подставляясь, выглянул на улицу. Внизу заметил сразу двух соглядатаев. Тень от одного оперативно спряталась за дерево. А другой уже начал лезть вверх по трубе, на уровне первого этажа. Меблирашки были на третьем.

– Рита!

– Да?

– Уходим, быстро! – скомандовал Ратманов.

– А как же собираться?

– Ты серьезно? У тебя тридцать секунд, от силы!

– Поняла!

И Рита начала собираться.

«Ох, уж эти женщины», – подумал Ратманов. С блаженной улыбкой.

10

Эвакуация из меблирашек на Земляном Валу прошла без эксцессов. Отсюда через «Эриксон»[33] была налажена связь с бандой Казака. Поэтому очень быстро к номеру подъехали бойцы во главе с Бузуем, уже знакомым нам по одному из налетов.

Связанный бельевой веревкой Мураш дожидался своей участи с кляпом во рту. А Рита даже успела поговорить с ним о шерстяных носках его мамы…

Вдобавок Гимназист «передал привет» другому члену хряковской банды, который таки долез по трубе до третьего этажа, после чего неожиданно упал вниз. И, ковыляя ушибленными ногами, оставил дислокацию еще до приезда основных сил.

Спрятать Риту от уязвленного Свинова решено было на квартире Веры Холодной. Звездой немого кино начинающая артистка пока еще не стала. Но дамой сердца самого Казака была уже несколько месяцев. А потому ее квартира на Кузнецком Мосту охранялась как настоящая крепость. Сюда не то что Хряк, сам Казак приходил, преодолевая несколько кордонов безопасности, начиная с учтивого швейцара внизу.

И при всем при этом жилище Холодной уже тогда становилось точкой притяжения для богемы своего времени. Леонид Андреев – самый популярный писатель нулевых годов ХХ века и Константин Бальмонт – не менее популярный поэт, Андрей Белый, Александр Вертинский и многие другие захаживали сюда.

Когда попаданец привел «на огонек» Риту, то первые минуты не мог поверить своим глазам. Сличал встреченных людей с портретами деятелей эпохи Серебряного века из учебников истории и литературы – память на лица у него всегда была хорошая. И кайфовал.

Сама хозяйка тоже оказалась весьма милой женщиной. Сразу поинтересовалась самочувствием Риты. Рита, как все женщины, пожаловалась на головные боли и еще на что-то. Но прежде чем дамы уединились, чтобы обсудить безумно важные