Прикосновение - Фрэнсис Пол Вилсон

Но что делать теперь? Ситуация требовала немедленного решения, но это решение должно было бы быть не слишком приятным, и поэтому Алан колебался. Он должен был бы отказать всем этим людям. Они пришли к нему в надежде на исцеление, и ничто другое их не устраивает. Согласиться принять их и не применить целительную силу было бы невозможно.

Беда в том, что эти люди ждали чуда. А если он совершит чудо, они будут рассказывать об этом на каждом углу. Боже, они будут рассказывать об этом, да еще как! И тогда репортеры из «Нэйшнл инквайрер» и «Стар», из всех других изданий валом повалят к нему в кабинет. А за ними последуют газетчики из «Тайм» и «Ньюсуик».

Для того чтобы защитить себя и получить возможность мирно работать, он должен некоторое время вести себя тихо. Если не подливать масла в огонь, скандал постепенно утихнет сам собой и, возможно, вскоре будет забыт. Тогда Алан снова сможет применять свою целительную силу.

А пока он будет просто одним из врачей широкого профиля. Добрый старый доктор Балмер.

У него не оставалось выбора. Его загнали в угол, и ему не представлялось иного выхода.

— Скажите им, что я не принимаю новых пациентов, — распорядился Алан.

Дениз воздела глаза к небу:

— Слава Богу!

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, — пробормотала она смущенно. — Вы же никогда не любили отказывать людям.

— Сейчас другой случай — в моей приемной творится настоящий хаос. Я все равно не смогу принять никого, пока здесь околачивается толпа. Эти люди должны уйти.

— Хорошо. Я предупрежу Конни, и мы прогоним их.

Алан направился в свой кабинет, а Дениз побежала к входной двери. Перелистывая утреннюю почту, Алан услышал голос Конни, делавшей объявление. В ответ на ее слова раздался ропот толпы и выкрики, возмущенные и разочарованные. А затем он услышал, как Дениз закричала:

— Сэр, сэр! Сюда нельзя!

Но незнакомый голос отвечал ей:

— Как это нельзя, черт побери! Моя жена больна, ей нужен врач, и я его достану!

Встревожившись не на шутку, Алан вышел в холл. Он увидел тощего, лысоватого, изрядно потрепанного человека в неприглядном заношенном костюме. Человек этот быстрыми шагами направлялся прямо к нему.

— И куда это вы так спешите? — зловещим голосом спросил Алан, чувствуя, как в нем закипает гнев.

По-видимому, негодование отразилось и на его лице, потому что человек внезапно остановился.

— Это вы — доктор Балмер, тот, о котором писали в газете?

Алан уперся кулаками в бедра.

— Я спрашиваю вас — куда вы направляетесь?

— Я... я иду к доктору...

— Вы должны немедленно покинуть помещение! Ну!

— Но позвольте. Моя жена...

— Вон! Немедленно все вон!

— Эй! — закричал кто-то. — Вы не можете выгнать нас.

— Ах, не могу! Сейчас посмотрим!.. Конни! Позвоните сейчас же в полицию. Скажите им, что к нам в помещение ворвались люди, которые мешают мне работать с пациентами.

— Но ведь мы тоже нуждаемся в медицинской помощи! — раздался чей-то голос.

— И что из этого вытекает? Что я принадлежу вам? Что вы можете явиться сюда и вломиться в мой кабинет? Ни в коем случае! Я сам решаю, кого и когда мне принимать. А теперь убирайтесь — все. Вон!

Алан повернулся к ним спиной и возвратился в свой кабинет. Он бросился в кресло и взглянул на свои дрожащие руки. У него явно усилилось выделение адреналина. Его праведный гнев оказался действенным оружием при столкновении с толпой.

Сердце его наконец перестало колотиться в столь бешеном ритме, унялась дрожь в руках. Он поднялся и подошел к окошку.

Толпа распадалась. Поодиночке и парами, хромая, на костылях и в колясках — люди возвращались к своим автомобилям. Некоторые ругались и неодобрительно ворчали, но у большинства на лицах написано было выражение горечи — они тщетно пытались скрыть свое разочарование.

Алан отвернулся, чтобы не видеть этого. Эти люди не имели никакого права вторгаться в его приемную, а вот он имел право их выгнать. Это было средством самозащиты.

Но почему же тогда на душе у него было так гадко?

Люди не должны чувствовать себя потерянными. В их душах всегда должна теплиться хоть какая-то надежда.

А что случилось сегодня?

Перед его глазами стояли эти лица с выражением отчаяния. Они давили на него, постепенно подрывая систему его обороны, и в конце концов она окончательно рухнула. Распахнув двери своего кабинета, он вышел в холл. Он не мог вот так запросто выгнать их, именно сейчас, когда обладал силой, способной помочь этим людям.

«Я еще пожалею об этом», — подумал он в последний момент.

Он презирал глупцов. Но сам отважился сделать нечто очень глупое. Он решил выйти на парковочную площадку и сказать этим людям, чтобы они разошлись по домам, а затем позвонили в его регистратуру и сообщили, что они были здесь сегодня утром. И тогда в регистратуре их запишут на прием.

— Я способен на это, — сказал Алан сам себе.

Если бы каждый из этих людей поклялся ему, что сохранит в тайне факт исцеления, возможно, ему не пришлось бы так волноваться. У него было чувство, что он идет по канату. Удастся ли ему сохранить равновесие?

— Я так и знала, что дело кончится этим! — воскликнула Джинни, за завтраком просматривая утренние газеты.

— Кончится чем? — переспросил Алан, наливая себе вторую чашку кофе.

— Как будто у нас мало неприятностей! — Она швырнула газету ему под нос.

Это была местная еженедельная «Монро Экспресс», развернутая на первой странице, где обычно печатались передовицы. Алану сразу бросился в глаза заголовок, расположенный в левом верхнем углу: «Позор шаманизму».

— Неплохо, — усмехнулся он.

— Нет, ты сначала прочти — посмотрим, что ты скажешь тогда! — В голосе Джинни зазвучали воинственные нотки — за последние несколько недель это стало уже почти традицией.

Алан заглянул в статью, занимавшую половину первой страницы. Заметив в ней свое имя, он насторожился и стал читать. Первая часть статьи была посвящена пересказу тех слухов, которые ходили о нем в течение последних двух недель. Затем начинался рассказ о более конкретных вещах. Речь шла о фондах, цель которых — осуществление новой программы развития муниципальной больницы в Монро, о том, как насущно необходимы дополнительные места для больных, о том, что приходится устраивать десятки больных на раскладушках в коридоре больницы в виду хронической нехватки коек. Заключительный абзац вогнал Алана в озноб: