Кризис жанра - Марина Серова

— В какой-то момент, пока я разбиралась с толпой отморозков, его не было в поле зрения, — призналась я нехотя. — Появился он позже, весь мокрый и грязный. Я все горло сорвала, оравши.

— А ночью, когда Алла Осиповна будто бы пыталась себя убить, он был с вами? — с нарастающим страхом спросила Агеева.

— Нет, он сбежал, выбросив маячок слежения, — ответила я, уже всерьез задумываясь о новой версии.

— Видите! — торжествующе заметила Агеева. — Все в точности совпадает!

— Так, разберемся, — спокойно сказала я. — Предположим, что ваш племянник — маньяк, старающийся перетащить на тот свет всех своих знакомых. Откуда он взял курарин? Как смог так профессионально убить свою мать?

— Вокруг нашей семьи постоянно крутились какие-то темные личности. Может, кто-то из них ему помогает, — задумчиво проговорила Агеева. — На вас же напали какие-то уголовники. Наверное, они надеются поживиться деньгами Александра.

Я молчала. В голове рождались тревожные мысли. Вдруг Александр действительно психопат, а я оставила его с тетей? Тетя ему понравилась, и он вполне может захотеть отправить ее в лучший мир в соответствии со своей дебильной теорией. Уголовники не помогали Александру, а натравливали его на того, кого надо, подсовывая ему яды и подсказывая, что и как делать. Вспомнились и ужасные рисунки подопечного, мой портрет с выколотыми глазами. По телу забегали мурашки. Я полезла в карман за сотовым, чтобы позвонить тете и предупредить, что рядом с ней — убийца. В этот момент позвонили в дверь.

— Кто это? — вздрогнула Агеева, машинально поправляя волосы.

— Не знаю, — буркнула я, — вы кого-нибудь ждете?

— Нет, — растерянно сказала она, а затем воскликнула, вспомнив: — Следователь же обещал приехать! Проводится предварительное расследование. Он собирался поговорить об Артеме.

— Пойдемте посмотрим, — проговорила я, поднимаясь. Мы прошли в прихожую. Там был установлен монитор, на который передавалось изображение от камеры на двери. Я нажала кнопку. Экран осветился, и на нем мы увидели высокого худого мужчину в форме майора прокуратуры. В руках он держал свернутый китель или что-то похожее. Козырек фуражки мешал разглядеть его лицо.

— Ну, слава богу, а то я уже подумала, пришли убийцы, — выдохнула Агеева. И в ту же секунду зазвонил телефон. Звонила тетя Мила. Меня бросило в жар. Неужели я не успела ее предупредить?

— Сейчас, я отвечу на звонок, — сказала я Агеевой, повернулась и поняла, что говорю в пустоту. Ее рядом не было. Стремглав я метнулась ко входной двери, находящейся на веранде. — Не открывайте! — но Агеева уже открыла.

Понимая, что опаздываю, я схватила ее за руку и выдернула из дверного проема. Одновременно с этим с улицы в дом хлестнула автоматная очередь. Упав на пол, я прикрыла собой Агееву. Пули прошли выше. Разлетелся светильник, свисавший с потолка, разорвало деревянную спинку кованого стула, прошило столешницу. Стреляя в ответ, я ногой захлопнула дверь, попав по оружию убийцы. Затем вскочила и задвинула тяжелый засов. Киллер пальнул по двери, но пули только вспучили толстенное железо маленькими холмиками. Сам убийца вскрикнул от боли, видно, получил свое — рикошетом. Я повернулась к Агеевой. Ее расширенные от ужаса глаза смотрели на меня с мольбой. С губ сбегала струйка крови, а при дыхании в груди хрипело и хлюпало.

— Помогите, — выдавила она и закашлялась. С трудом я оторвала от груди ее руки, зажимающие раны — две аккуратные дырочки справа от сердца, из которых со свистом выходил воздух, а по краям выступила розовая пена. — Я умираю, — пальцы Агеевой нащупали мое плечо и впились в плоть.

— Пока нет, — ответила я и бросилась к окну. Убийца, хромая, бежал к мотоциклу. Поверх форменной рубашки он накинул кожаный пиджак, который держал в руках. Я пальнула прямо через окно, но промахнулась. Киллер в ответ выхватил из-за спины бесшумный спецназовский «АПС-4» и разрядил в меня всю обойму. Я едва успела отскочить. Оконный стеклопакет испещрили пулевые отверстия с молочно-белыми ободками. Все стекло потрескалось, но устояло. Когда я вновь выглянула в окно, от убийцы остался только удаляющийся рев мощного двигателя «Хонды», на которой он умчался. Мой взгляд упал на собственную руку. С губ непроизвольно слетело ругательство. В ладони была зажата только половина телефонного аппарата, остальное отломилось в пылу схватки. В голове одна на другую наскакивали мысли. Тетя Мила там одна с этим психом! Она звонила мне. Что, если ей угрожает опасность? Вдруг она просила о помощи?

— Помогите, — простонала с пола Агеева.

— Черт! — выкрикнула я в отчаянии, кидаясь к ней. — Сотовый ваш где? — Кашляя и закатывая глаза, она протянула мне дрожащей рукой свой телефон, лежавший в кармане халата. Я выхватила его, раздвинула панельки и набрала номер.

— «Скорая», тут раненая женщина, огнестрельное, прострелено правое легкое, записывайте адрес… — Сказав все, что надо, я сбросила звонок и набрала номер телефона тети Милы. Тетя не отвечала. Слушая длинные гудки, я побежала на кухню, нашла целлофановые пакеты, прихватила скалку. Затем бегом поднялась на третий этаж, позаимствовала с постели в спальне шелковые простыни и быстро вернулась. Бледная как мел Агеева вяло среагировала на мое появление. Я опустилась рядом с ней на колени и принялась рвать простыню.

— Они из настоящего шелка, — прошептала Агеева с болью в голосе, наблюдая из-под приоткрытых ресниц за моими действиями.

— Сойдет, — процедила я, разорвав последний кусок. Шелковыми полосами я набила два целлофановых пакета. Один приложила к груди Агеевой спереди, перекрывая раны, другой сзади и крепко прибинтовала их другими полосами к телу. Чтобы увеличить герметичность повязки, концы последней полосы я привязала к скалке и, вращая ее, затянула повязку. — Как, можете вздохнуть? — спросила я у Агеевой.

— Да, вроде бы, — со свистом прохрипела она.

— Великолепно, держите за ручки, чтобы ткань не развернулась, — я сунула скалку в руки Агеевой, а сама кинулась к двери, потянула за засов и замерла — с улицы слышался приближающийся вой сирен. Оставив дверь открытой, я решила уходить через дворы. Лучше опять столкнуться с собакой, чем с милицией. Агеевой помогут и без меня. Раны тяжелые, но не смертельные. Преодолев на спринтерской скорости расстояние от дома до забора, я в уже знакомом месте перемахнула через забор на соседский участок. Ротвейлер — страж малинника, рванулся ко мне со свирепым лаем. Однако на этот раз удалось обойтись без электростимуляции. Я добежала до ограды до того, как меня настиг пес, подпрыгнула, подтянулась, перевалилась на другую сторону, обогнула баню. Звук моих шагов заглушал собачий лай. Пробежав по дорожке из бетонных плит, я очутилась перед воротами. Калитка открылась, и в дверной проем протиснулся хозяин дома — полный бородатый мужчина лет пятидесяти.

— Что это такое?! — выкрикнул он возмущенно.

Больше он сказать ничего не успел. Свалив его с ног подсечкой, я выскользнула на улицу. «Фольксваген» ждал меня на месте, где я его оставила. Бегло осмотрев машину, я села за руль, завела двигатель и отъехала от бордюра. По дороге мне попалась «Скорая помощь» с включенными проблесковыми маячками. Я вильнула в сторону, пропуская ее, а она с воем пронеслась мимо. За десять минут бешеной гонки по городу я успела многое передумать. Многие события предстали передо мной в новом свете. Нет, Агеева — не организатор убийств. Если б не моя отличная реакция — валяться бы ей сейчас с простреленным сердцем. Перебирая в уме информацию, собранную по этому делу, я напряженно искала намек на того, кто бы мог, манипулируя Александром, убирать его родственников. Что делать? Перетряхивать семью Корноуховых до шестого колена или искать преступника среди их многочисленных знакомых? И то, и другое напоминает поиски иголки в стоге сена. К тому же время работало против меня. «Фольксваген» никто не преследовал, поэтому я подъехала прямо к подъезду. Кровь бурлила от переизбытка адреналина. Удары сердца отдавались глухим стуком в ушах. Я молилась только, чтобы с тетей ничего не случилось. Конечно, у Александра наблюдались странности, но невозможно было предположить, что он опасный псих. Выглядел он таким безобидным… Подумаешь, жестокие рисунки! Да девяносто процентов детей рисуют такое, если им дают смотреть фильмы ужасов. В душе моей теплилась надежда, что Александра подставили. Ехидный голос спрашивал, зачем людям, укокошившим кучу народа, подставлять какого-то дебила? Проще его убрать. Но я усилием воли глушила этот голос. Все надежды на благополучный исход рухнули, когда я ворвалась в тетину квартиру. Из кухни в коридор вышел Александр с огромным тесаком для разделки мяса в руке. И нож, и одежда, и даже улыбающееся лицо слабоумного были перепачканы кровью.