снарк снарк: Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

class="p1">Я забрался в машину с другой стороны. Роман устроился с колесной лирой в обнимку, на сиденье рядом блестела шашка.

— Вперед, Пёдор! — крикнул Хазин. — Вперед!

Между Хазиным и Федором сидел плюшевый дельфин. Мы поехали. Вниз по Вокзальной, через лужу, через шпалы, мимо музыкальной школы, мимо, в автомобильный мост.

— Федя у нас шабесгоем, — сообщил Хазин. — Добро пожаловать в кибуц! Подайте мне саблю!

На мосту меня слегка затошнило, наверное, от высоты. А Хазин потянулся к шашке.

— «Шабля и шибболет»! — провозгласил Хазин. — Вступайте в наше тайное патриотическое общество!

— Саблю не трогай, — посоветовал Федор.

— Как скажешь, Феофан. Зачем нам на банкете сабля?

— Зачем нам этот банкет? — спросил Шмуля. — Зачем нам еще один банкет?

И нечеловечески загудел колесной лирой, в этот момент мы стали съезжать с моста.

— Федор, Шмуля спрашивает: зачем нам банкет в грязелечебнице? — поинтересовался Хазин. — Вроде все съели… Или там и банкет и грязелечение?

Федор не ответил. Мы почему-то свернули с асфальта и теперь пробирались по проселку, справа блестела незнакомая вода, тут не должно быть никакой воды…

— Мы это где? — спросил я.

— АРЗ, — ответил Федор.

— Это же АРЗ! — заорал Хазин. — Я так и знал!

Он постучал Федора по плечу, и мы едва не соскочили с дороги.

— Грязелечебница имени адмирала Чичагина ждет нас! — не унимался Хазин.

— Разве в Чагинске есть грязелечебница? — спросил я. — Я не знал…

— Ее открыли, — сказал Федор. — Реставрировать собираются.

— Ее открыли для нас! — сказал Хазин. — Для тебя, для меня, для Зинаиды Захаровны! О, эти целебные грязи… Теодор, а ты в курсе, что наш Витенька большой спец по грязелечебницам? Он уже пятнадцать грязелечебниц раскрутил…

Хазин посвистел.

— До космических уровней! Возможно, он единственный триггер грязелечебниц в Центральном федеральном округе. Куда он ни приезжает, там немедленно открывается солидная грязелечебница и марциальный бувет…

— Заткнись, — попросил я.

— Зачем мы туда? — не понимал Роман. — Прием у губернатора уже был…

— У врио, — поправил Федор. — А там будет…

— Дансинг! — воскликнул Хазин.

— Барбекю и напитки, — сказал Федор.

— …Потом банкет у мэра, — продолжал Роман. — Иногда еще банкет бывает у главврача…

— И в гильдии зоотехников! — перебил Хазин. — Но это под утро, ближе к рассвету. Но зато песни какие душевные…

— У зоотехников пока приема нет, — усмехнулся Федор. — Но, может, проведут.

— Лучше у библиотекарей! Люблю, чтобы культурно!

— Зачем четыре банкета друг за другом? — Роман потряс головой. — Я не понимаю…

— Шмуля, «Табель о рангах» перечитай, — посоветовал Хазин. — Нельзя нарушать куртуазность поведения, правда, карабинейро?

Федор закурил в окно.

— Давайте споем в дороге, — предложил Хазин. — Я знаю одну чудесную песню…

— «Чесоточка»! — перебил Роман. — Споем «Чесоточку»!

Но спеть не успели, Федор свернул в сосновую рощу, и мы приехали. Грязелечебница не выглядела отреставрированной. Хотя я никогда не видел старых грязелечебниц севера России, но эта походила на несколько обычных длинных бараков, покрашенных белой краской. Чуть на отшибе стояла котельная, а между котельной и корпусами — деревянная с виду башня, похожая на водонапорную.

— Прямо как в Солигаличе, — сказал Шмуля.

— Это грязевая башня, — пояснил Хазин. — Тут зреет грязь.

— Вылезайте, — сказал Федор. — Там все готово. Вылезайте!

— Я тут полежу, — попытался отбрыкаться Роман. — Мне нехорошо…

— Там тебе полегчает, — пообещал Федор. — Витя, проследи!

Я выбрался из машины. И Хазин. Роман с трудом вышел. Под мышкой лира, под другой шашка.

— Нам в столовую, — махнул я рукой.

Я оглянулся. Федор пренебрежительно парковал «шестерку» у грязевой башни, расстояние не держал, тыкался бампером в кирпичный фундамент, правым бортом ломал кусты сирени.

— Федя, не надо ломать! — крикнул Хазин.

— Прямо идите!

Мы шли прямо под тоскливые музыки Шмули по направлению к столовой.

— В детстве так жить мечтал, — болтал Хазин. — Чтобы до утра с бандурой и шашкой… у главного энергетика… Зачем я на исторический поступал, надо было на бандуриста… Гуди, гудок!

— Гудок — это немного другое, — возразил Роман.

— Это не бандура, это лира, — поправил я. — Колесная лира…

— Лира с ручкой, хочу такую. Продам талант, заплачут разведенки… Крутись, ручка, пляши, жучка… Рыбу забыли!

Хазин сбегал за дельфином, мы подождали.

— Эта сволочь всю машину мне раскурочила… я ему счет… Гуди, гудец…

— Рома еще шашкой крутить умеет, — напомнил я.

— Этот Рома никакой не Рома, а сущий Шмуля, — сообщил Хазин громким шепотом в глаз дельфина. — Шму-ууля… Я ашкеназа за семь километров чую… За семь сорок… Короче, только пуля козака во степи сотрет…

— Я не Шмуля, — сказал Рома. — Я Рома. Ро-ма…

Мы приближались к столовой, шли по тропинке. Роман крутил мелодию, Хазин пинал шишки, я запнулся за корни. Приземистый корпус белел среди сосен, вокруг расставлены столы и мангалы, вкусно пахло жареным мясом и маринованным луком, в воздухе висел дым. Сосновый бор вокруг. Или кедровый.

— А мы вовремя, — сказал Хазин. — Я давно мечтал поучаствовать в барбекю. Это отдельная культура…

— А я нет, — возразил Роман.

— А мы с Витенькой да, мы с утра по-человечески не жравши, у врио одни фляки синие… А нам надо писать книгу. Шмуля, а если вот мы сейчас на тропинке встретим Пашу Воркутэна, а он тебе в морду плюнет, ты что делать будешь?

Роман растерялся.

— Я же говорю — Шмуля ты и есть, — подтвердил Хазин. — Настоящий козак Воркутэна бы как Тузик грелку, а ты калькулируешь…

Роман задумался.

Из-за корпуса столовой выехал синий пикап Светлова. Алексей Степанович легко припарковался между соснами, вышел из машины, снял пиджак, забросил в салон и, разминая пальцы, направился к нам.

— Начальство в гости… — сказал Хазин. — Такая лалула…

— Это он, — пробормотал Шмуля.

— Кто — он? — спросил Хазин.

— Этот… длинный, из НЭКСТРАНа…

— Как ты смеешь так говорить про нашего благодетеля?! — возмутился Хазин. — Не длинный, но протяженный!

— Я сам себе благодетель… — ответил Роман. — Я сам протяжен…

Силы у Романа иссякли, он больше не смог крутить колесико лиры, музыка стихла. Светлов приблизился.

— Привет-привет! — Алексей Степанович бодро пожал руки мне и Хазину.

Роман, похоже, хотел от рукопожатия увернуться, но энергичный Алексей Степанович пожал руку и ему.

— А это кто? Вилли?

— Это Ихтиандр, сын погибели, — сказал Хазин.

— Очень приятно, — Светлов пожал дельфину плавник. — Вы выбрали столик?

— Нет, — ответил я.

— Я думаю, вон там неплохо, — Светлов показал пальцем и пошагал к столику под сосной, недалеко от крыльца.

Мы плелись за ним. Роман, кажется, опьянел сильнее и запинался за корни.

— Как дела у вас? — спросил Светлов. — Продвигается работа?

— Работаем, — ответил Хазин. — Сегодня интересный день, много материала собрали. Я сфотографировал весь город, ну, кроме банкета, там запретили почему-то, у нас тут есть один друг, знаете, из опричников, этакий малюта…

Хазин ответил