Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

— Господи! — произнес ошеломленно Гном. — Господи! Что это? Кто это?

Старик тоже посмотрел на аквариум с юношей внутри. Слегка поморщился и негромко сказал Апфелю:

— Я же просил, чтобы он воздержался.

— Но я ничего не мог поделать… Вы же знаете его характер!

Гном вновь повторил:

— Кто это?

S.D. ответил:

— Это… мой гость.

Гном с восторгом сказал:

— Он похож на молодого бога.

— Да, — сказал Старик, — он похож на бога. Юноша, похожий на молодого бога, совершил грациозный кувырок и лег на воде, глядя вверх, в звездное небо.

* * *

Начальник тюрьмы особого назначения «Залив-3» майор Малофеев проводил инструктаж вновь поступивших сотрудников. Они уже три дня как прибыли к месту службы, но у Малофеева все не хватало времени пообщаться с ними. Особенно из-за последних событий. Оба были выпускниками спецшколы «Надежда», но опыт майора показывал, что все и всегда нужно держать под личным контролем — знаем мы этих выпускников.

— Вы должны раз и навсегда запомнить, что заключенный в нашей системе — это не человек, — говорил майор, глядя в иллюминатор. Там было серое небо, серая вода Финского залива, и вдали медленно шел сухогруз. — Вы спросите: а кто? Отвечу: вообще никто. Даже имя-фамилия ему не положены. При поступлении к нам заключенный получает кличку.

Один из новичков — длинный белобрысый малый по фамилии Маскявичус — вставил:

— Желательно — обидную, унизительную. Малофеев хмыкнул:

— Это вас в «Надьке» так учили?

— Так точно, господин майор.

— Херня все это. Во-первых, на всех не напасешься кликух унизительных. А во-вторых, какая у него кликуха — унизительная или нет — зэк думает первые два часа. Или час. Потом ему становится не до этого. Его интересует только одно: как не сдохнуть в трюмах. Потому что больше полутора лет никто здесь не выдерживает… Это понятно?

— Так точно, господин майор.

— Поехали дальше… Как вести себя с заключенным? А так и вести — как с пустым местом. Зэку категорически запрещается даже смотреть на сотрудника. Он должен смотреть в пол. Руки за спиной, голова опущена низко, глаза — в пол… Всегда, при любых обстоятельствах. В «Надьке» вам объясняли, в чем тут смысл?

Маскявичус ответил:

— Так точно, господин майор. Когда зэчара стоит с низко опущенной головой, он не может ориентироваться и соответственно не может быстро и эффективно атаковать.

Малофеев усмехнулся:

— Это верно — из такого положения атаковать трудно… Но как раз в этом случае смысл состоит в том, чтобы показать зэку, что он — никто.

Малофеев собрался развить мысль, но в дверь постучали.

— Войдите, — ответил майор. Вошел дежурный, произнес: «Вам пакет, господин майор…» Малофеев ответил: «Давайте…» Дежурный вышел, вошел старший лейтенант — фельдъегерь, отдал честь, протянул опечатанный пакет и квиток с красной полосой по диагонали. Малофеев внимательно осмотрел печати, потом взял квиток, поставил время и расписался. За два с половиной года, что он прослужил начальником «тройки», это был не первый секретный пакет. И ничего хорошего он не сулил. Малофеев знал это по опыту.

Майор аккуратно вскрыл конверт и вытряхнул на стол сложенный вдвое лист бумаги. Двое новеньких внимательно следили за каждым движением майора. Малофеев развернул лист, прочитал короткий текст. Потом поднял глаза на новеньких и сказал:

— А ну-ка сходите покурите.

Они синхронно поднялись и вышли. Майор Малофеев еще раз перечитал текст, скомкал в сильной кисти бумагу и произнес два слова. Слова были такие: «Во бля!»

Малофеев выкурил сигарету и вызвал зама. Показал бумагу. Зам прочитал, помолчал и сказал:

— Двести восемьдесят семь рыл… не, вру. Ночью один помер — двести восемьдесят шесть… За трое суток?

Малофеев взял сигарету, прикурил. Потом поджег скомканный приказ. Он сидел, курил и смотрел, как огонь пожирает бумагу, а бумага судорожно корчится, скукоживается… Зам осторожно спросил:

— А… как?

— Как-как? Каком кверху.

Зам вздохнул, ничего не сказал. Спустя полминуты произнес:

— А кто делать-то будет, Олег Владимирович?

— Прикажу тебе — и ты будешь… Слабо?

Зам снова ничего не сказал, а Малофеев потушил сигарету, ответил:

— Ты вот что… Ты позови-ка сюда новенького. Ну, этого — литовца.

— Маскявичуса?

— Его!

— А чего?

— Чего, чего… Я на него посмотрел сегодня — думаю: этот сможет. Глаза у него…

— Чего глаза?

— Как из морга глаза… Короче, зови.

Зам поднялся и вышел. Спустя три минуты вернулся с Маскявичусом.

В тот день секретные приказы получили начальники еще семнадцати тюрем особого назначения. Шестнадцать из них произнесли «Во бля!» или нечто похожее, а один оживленно потер руки.

Когда стемнело, заключенных стали поднимать из трюмов. Вертухай выкликал: «Гондон! С вещами на выход…», «Сучий потрох! С вещами на выход…», «Бледный…», «Гондон второй…» Он выкликал, и спустя минуту или две из трюма появлялась голова, замотанная в какое-то тряпье. Потом — плечи, укрытые тряпьем. Концом ствола вертухай показывал в корму: туда иди. Некоторые спрашивали: куда меня? — Куда-куда? На этап. Переводят тебя… Громко тарахтел дизель, и вертухаю приходилось повышать голос. Пошатываясь, люди, лишенные даже имени, брели в корму, несли свои пожитки.

А там, за надстройкой, их уже ждали. Выпускник спецшколы «Надежда» Витаутас Маскявичус бил по голове ножкой от кухонного стола. Человек падал. Русский сержант из-под Рязани проволокой привязывал ему к ноге кусок загодя нарубленной якорной цепи. После этого тело переваливали через борт, и оно падало в шаланду, причаленную под кормой. Малофеев страховал с пистолетом в руке.

На первых пятнадцать человек у них ушел час. Потом наполненная шаланда отвалила, увозя свой страшный груз. Палачи перекуривали, отдыхали, пили водку из личных запасов Малафеева. Рязанский сержант — тоже выпускник «Надежды» — быстро захмелел и даже начал напевать «Девочку Надю» — неофициальный гимн спецшколы «Надежда»:

Ай, девачка Надя,

Чиво тибе нада?

Ничиво ни нада,

Кроме шикалада.

Потом шаланда вернулась… Продолжили… Потом Маскявичус сломал ножку. Ему дали замену — стальной уголок, но он очень сожалел о той ножке: хороший был инструмент, удобный, как раз по руке…

В ту ночь во всех тюрьмах особого назначения шли массовые убийства. Обыкновенно расстреливали, хотя кое-где применяли и более экзотические «технологии» — в тюрьме «Ромашка» Ростовской области заключенных сбрасывали в старую шахту, а в «Заливе-2» на Белом море топили живьем. Так или иначе, тюрьмы «расчищали» под новых постояльцев. Торопились — на все про все было отпущено трое суток.

…Ай, девачка Надя, чиво тибе нада?

* * *

Стояла глубокая ночь, светила луна. «Газель» болталась по ухабам разбитой дороги. В салоне молчали. Монахов было