Баллантайн - Уилбур Смит

— Джуба! Вовсе не каждая женщина мечтает прожить жизнь рабыней какого-нибудь мужчины! — презрительно фыркнула Робин.

— А помнишь, какой Лиззи была в детстве? — упорствовала Джуба. — Жизнерадостная, вся светилась от счастья, сверкала, точно капелька росы.

— Девочка выросла.

— Я думала, что дело в том высоком мужчине из-за моря, искателе камней, который забрал Вики. — Джуба покачала головой. — Это не он. Лиззи смеялась на свадьбе сестры и ничуть не походила на девушку, которая потеряла возлюбленного. Дело в чем-то другом, — с важным видом заявила Джуба. — Или в ком-то другом.

Робин открыла было рот, но в темноте за дверью раздались взволнованные голоса.

— Что случилось? — крикнула она. — В чем дело, Элизабет?

Огонек фонаря запрыгал во дворе, освещая мелькающие ноги девушки и оставляя в тени лицо. Она ворвалась в комнату.

— Мама! Мама! Скорее! — В голосе Лиззи звенело нетерпение.

— Элизабет! Возьми себя в руки! — Робин встряхнула дочь за плечи.

Та глубоко вздохнула.

— Старик Моисей пришел из деревни. Он говорит, что мимо церкви проезжают солдаты — сотни солдат!

— Джуба, надень на Бобби куртку. — Робин взяла шерстяную шаль и трость, висевшие за дверью. — Элизабет, дай-ка мне фонарь!

Робин повела семейство по дорожке под темными тюльпанными деревьями, потом мимо больничных складов. Джуба несла закутанного в шерстяную куртку Бобби. Не успела маленькая тесная группа дойти до церкви, как наткнулась на множество торопливых теней.

— Они вышли из больницы! — негодовала Джуба. — А завтра опять свалятся!

— Попробуй их остановить, — обреченно вздохнула Элизабет. — Они же умрут от любопытства. Смотрите! — вдруг воскликнула она. — Моисей был прав — вы только посмотрите!

Яркие звезды освещали поток всадников, спускающихся с холма. Ехали по двое в ряд, оставляя широкие промежутки между рядами. Лиц под широкополыми шляпами в темноте не разглядеть, но над каждым всадником торчал, словно обвиняющий перст, ствол ружья, выделяясь на фоне усеянного звездами неба. Глубокий слой пыли на дороге заглушал стук копыт, лишь поскрипывали седла и позвякивали удила да лошади тихонько фыркали, встряхивая головой.

Для такого количества людей тишина стояла поразительная: никто не повышал голос, никто не отдавал команд, не раздавались даже обычные для группы всадников на незнакомой местности предупреждения «Осторожно, яма!».

Достигнув развилки ниже церкви, голова колонны повернула налево, направляясь на юг по старой фургонной дороге.

— Кто это? — спросила Джуба с суеверной дрожью в голосе. — Они похожи на привидения!

— Какие там привидения! — резко возразила Робин. — Это оловянные солдатики Джеймсона, его новый Родезийский конный полк.

— Почему они едут по старой дороге? — Элизабет тоже заговорила шепотом, заразившись настроением Джубы и боясь нарушить неестественную тишину. — И почему в темноте?

— Джеймсон и его хозяин явно задумали какую-то пакость. — Робин вышла к краю дороги, подняла фонарь над головой и громко окликнула: — Куда едете?

— Туда и обратно, посмотреть, далека ли дорога! — ответили ей шепотом.

Раздались тихие смешки, поток всадников не задерживаясь тек мимо церкви.

В центре колонны двигались семь фургонов, запряженных мулами: всех тягловых быков выкосила чума. За фургонами шли восемь двухколесных повозок с накрытыми парусиной пулеметами, затем три легких пушки — остатки вооружения отряда Джеймсона, захватившего Булавайо несколько лет назад. Колонну замыкали всадники, по двое в ряд.

Отряду понадобилось почти двадцать минут, чтобы пройти мимо церкви. Царила полная тишина, лишь легкие облачка пыли в воздухе выдавали поток всадников. Пациенты потихоньку возвращались в больницу, скрываясь в темноте под тюльпанными деревьями, однако Робин молчала, и семейство оставалось на месте.

— Мама, я замерз! — наконец заныл Бобби.

— Хотела бы я знать, какие дьявольские козни они строят, — пробормотала Робин, стряхивая задумчивость, и пошла обратно к дому.

— Фасоль, наверное, уже остыла! — пожаловалась Элизабет и побежала в хижину, служившую кухней.

Джуба вместе с Робин поднялась на веранду и отпустила Роберта. Мальчик торопливо нырнул в теплую комнату, и Джуба собралась пойти вслед за ним, но Робин задержала ее, взяв за руку. Женщины стояли рядом, наслаждаясь глубокой привязанностью, которую испытывали друг к другу, и смотрели на темную долину, где исчезли молчаливые тени всадников.

— Какая красота! — прошептала Робин. — Я всегда считала звезды друзьями — они никогда не меняются, а сегодня они еще и кажутся совсем близкими. — Она подняла руку, будто собираясь собрать их с небес. — Вот Орион, а это — Бык.

— Вон четверо сыновей Манатасси, — сказала Джуба. — Бедные убиенные младенцы.

— Одни и те же звезды светят нам всем! — Робин крепче обняла подругу. — Просто мы называем их по-разному. Для вас эти четыре звезды — сыновья Манатасси, а для нас — Крест. Созвездие Южного Креста.

Джуба вздрогнула, ее затрясло, и Робин мгновенно забеспокоилась.

— Что с тобой, моя Маленькая Голубка?

— Бобби прав, — прошептала Джуба. — Холодно, давай пойдем в дом.

До конца ужина она не вымолвила ни слова. Элизабет пошла укладывать Роберта, и подруги остались наедине.

— Номуса, я должна вернуться в поселок, — сказала Джуба.

— Да ведь ты только что пришла! Что случилось?

— Номуса, сердце говорит мне, что я нужна мужу.

— Ох уж эти мужчины! — горько вздохнула Робин. — Перестрелять бы их всех — если бы женщины правили миром, жить в нем было бы гораздо проще.

— Это знак! — прошептала Танасе, прижимая к себе сына. В свете дымного костерка, горящего посреди хижины, ее глаза казались черными провалами глазниц черепа. — Так всегда бывает с пророчествами Умлимо: они становятся понятны лишь тогда, когда события совершились.

— Как крылья в сумрачный полдень, — кивнул Базо. — И быки, уткнувшиеся мордами в хвосты, а теперь…

— А теперь крест поглотил безрогий скот,