Отчим моей подруги - Милана Стоун

Пока тяжело дышу полностью расслабленный на ней, стараюсь привести чувства в норму. Да хрен получается.

Отравила, мразь. Под кожу влезла. Слилась, бл*ть, со мной. Сделала из меня зависимого по ее телу наркомана. На веки вечные привязала.

Поднимаюсь, не смотря на нее. Я прекрасно понимаю, что могу увидеть во взгляде. Разочарование и страх. И вроде бы заслужила такого скотского обращения к себе. Но увидеть ненависть в ее глазах не имею желания.

Она предала меня и точка, здесь не может быть запятой. Такое не прощают. Ни при каких условиях. Нежных чувств и красивых жестов не получит. Я с ней обращаюсь именно так, как положено.

Застегиваю ширинку, краем глаза вижу, что не шевелится, продолжая лежать на животе, носом только хлюпает. Не берет меня. Пох*й.

Пересаживаюсь на водительское сидение, трогаюсь обратно к ее дому. Курю одну за одной. Борюсь с желанием выкинуть использованную, но родную дрянь прямо на дороге. Все же кидаю через зеркало последний тяжелый взгляд. Встречая ее, подавленный и отрешенный. Это не самое ужасное, что ждет девушку в будущем.

И выношу свой суровый приговор:

— Я вернусь. И когда это произойдёт, тебе лучше молиться, чтобы я был к тебе благосклонен.

Взросление обычно происходит неожиданно. Именно тогда, когда рушится твоя жизнь. Проблемы, как цунами, сносят все, что у тебя есть. Не отставляя после себя кроме разрухи ничего больше.

А ты продолжаешь жить. Ради чего-то или кого-то. Свыкаешься со своей непростой судьбой. Но она коварна, и ты получаешь контрольный удар, что сбивает с пути.

И ты стоишь вновь потерянный, не знаешь, куда смотреть, куда бежать, к кому податься. А я в самом эпицентре этого дерьма. Это именно тот момент, когда мне приходится принимать важные решения самой. И от этого будет зависеть теперь не только моя судьба.

Холодный ветер пробирает до дрожи, но я продолжаю сидеть на лавочке у могилы и смотреть в одну точку. На имя, высеченное на кресте, даже без фотографии.

Месяц назад сука смерть забрала у меня единственного человека, что у меня остался. Любимый дедушка скончался. Инфаркт. Это произошло так внезапно и неожиданно. Казалось бы, обычный вечер. После похода за покупками мы пришли домой, я накрыла на стол, мы поужинали. Поболтали о разном. О нашей дальнейшей жизни. Он обещал поддерживать меня в любом случае, какое бы решение не приняла.

Вопрос о том — оставить ли ребёнка или нет, даже не решался. Я не буду убивать маленькое создание внутри себя. Не имею на это никакого права. Но… и оставить не могу. Детский дом кажется единственным решением.

Боже, как же тяжело думать об этом. Острым лезвием по сердцу, превращая его в лоскуты. И так больно, что дышать тяжело. Эта боль мощней физической, она душевная. Но у меня нет больше вариантов. И я заберу его, обязательно заберу! Когда с деньгами не будет проблем, как только мы оплатим долг. Продадим квартиру и съедем на окраину, и я верну его себе.

Я боролась с этими мыслями, когда дедушка ещё жив был. Это решение не давалось мне легко. Высчитывала, сможем ли мы хоть как-то обеспечить ребёнка. Нет, не могли. Никак. Времени не было.

А теперь, когда дедушка умер, и я буквально оказалось на улице, после того, как я не выплатила долг, и мужик забрал наше жильё. Собирала вещи и не знала, куда мне идти. С Лерой я распрощалась, когда узнала, что она выкрала фотографии по делу Руслана.

Вздрагиваю, произнося его имя шепотом. Его посадили. Из-за меня. В тот последний день, когда я его видела, не могла понять, почему он говорит подобные вещи о возвращении, откуда столько ненависти во взгляде. А он просто знал, что улики на него собрала я сама.

Все встало на свои места. Когда суд состоялся. Подруга вела себя как ни в чем не бывало. Улыбалась, веселилась. А я смотрела на это и мне хотелось ее придушить. Смеялась надо мной. Знала, что у нас с Хайдаровым была интрижка, и все равно слила его. Подставила компанию и мать в том числе.

Знала ли я, что так все обернётся? Конечно, нет. Но дело сделано. Отец моего ребёнка в тюрьме, отбывает срок, ненавидит меня и ждёт дня расплаты. А он придёт за мной. Ещё не зная, что у меня есть ребёнок. Как отреагирует, я даже не могу представить. Когда его выпустят, малышу будет около года, если не выпустят раньше, но на какие деньги я буду воспитывать его все это время?

У меня нет работы. Я уволена с позором. Тетя Ирина как узнала, что в этом замешана я, дала хороший пинок под зад и выслушивать, что я ничего не отправляла, не стала. Сказала ей про ее дочь, но та не поверила.

А Лера, естественно, ничего не подтвердила. Вот так и закончилась наша крепкая дружба. Розовые очки резко спали с глаз. Кричать о том, что я беременна, не стала.

Во мне боролось дикое желание встретиться с Русланом. Рассказать ему. И я правда собиралась это сделать… ведь он заслужил знать правду. Но решилась только на звонок на зону.

Услышала его грубый голос и на мгновение забыла, что хотела сказать. Поэтому получилось прошептать что-то на подобии «как жизнь». Разговор был коротким, не больше минуты. Он угрожающе прошипел не звонить ему больше и не приходить. И бросил трубку. И мне в тот момент хотелось смеяться и плакать одновременно.

Вот куда меня привели мои необдуманные поступки. Моя страсть к чужому, запретному мужчине. Я осталась одна. С грузом. Никому не нужная. Вынужденная отдать своего ребёнка. Как бы хотелось вернуть время назад. И начать все заново.

Я бы ни на шаг к этому мужчине не подошла. Бежала бы без оглядки. Купалась бы в своих фантазиях и неразделенной любви к сокурснику. Но получилось, как получилось.

Но недавно у меня появился луч надежды. Именно этот человек накрывает мои плечи своей курткой и садится рядом.

— Готовить умеешь?

Вопрос застаёт врасплох. И я смотрю на Костю в недоумении.

— К-конечно, — осипшим голосом. — А что?

Да, именно этот парень заявился на пороге три дня назад и пообещал сделать все, что в его силах. Вот от него я бы никогда не могла ожидать.

Смотрю на него и словно вижу впервые. Это не парень задира, что травил мне жизнь на протяжении многих лет. Это мужчина, что решился на огромный и благородный поступок.

— Домой к себе, ты знаешь, позвать не могу, — с заминкой говорит.

Не может. Его отец ещё тот ублюдок. В их доме находиться крайне опасно.

— Но у бабки, за сорок километров в селе, осталось что-то наподобие дачи. Поедем туда. В садик возьмут тебя, кухаркой. Я договорился.

Сердце мое отбивает молоточком. Внутри зарождается надежда, и я смотрю на парня, на его открытое лицо и во мне просыпается безграничная радость и надежда на будущее. Улыбка озаряет мое лицо, впервые с того момента, как деда не стало.