Несостоявшаяся ось: Берлин - Москва - Токио - Василий Молодяков
Шрифт:
Интервал:
Дальнейшие действия Германии были направлены на расширение пакта за счет привлечения третьих стран, что соответствовало замыслу лидеров Рейха, преследовавших не только абстрактные идеологические, но и конкретные политические цели. «Адольф Гитлер рассматривал противоречие между национал-социализмом и коммунизмом как один из решающих факторов своей политики. Поэтому следовало проверить, каким способом можно найти путь к тому, чтобы привлечь и другие страны к противодействию коммунистическим стремлениям… Пакт возник из сознания, что только созданный на длительный срок общий оборонительный фронт всех здоровых государств мог положить конец угрожающей всему миру опасности».
«В намерения Гитлера входило, – свидетельствует далее Риббентроп, – подтолкнуть к участию в антикоммунистическом фронте также и Британскую империю». Риббентроп безуспешно убеждал министра иностранных дел Идена в реальности коммунистической угрозы для Великобритании и необходимости совместной борьбы с нею. «Я хотел доказать ему значение этого идеологического сплочения для всего культурного мира. Когда Идеи заявил мне, что в Англии подписание Антикоминтерновского пакта послом в Лондоне воспринято с неудовольствием, я со всей откровенностью растолковал ему смысл и цель пакта и его значение для всего некоммунистического мира… Но я натолкнулся на полное непонимание со стороны Идена, и даже позже мне никогда не доводилось услышать от английского правительства хоть что-то насчет этой инициативы».[182]
Есть все основания предполагать, что неуспех этой миссии стал главным катализатором антибританских настроений будущего рейхсминистра, его антипатии к Сити и «лондонским лавочникам», которая аукнется в беседе со Сталиным в ночь с 23 на 24 августа 1939 г., после подписания исторического советско-германского договора. Подводя неутешительные итоги своего пребывания на посту посла при Сент-Джеймсском дворе, Риббентроп 2 января 1938 г. направил Гитлеру пространный доклад, где делал вывод о бесперспективности поисков союза с Великобританией и о необходимости иной коалиции. Приведем наиболее важные фрагменты этого документа, по существу представлявшего собой программу нового курса внешней политики для Германии.
«По мере осознания того, что Германия не желает связывать себя сохранением status quo в Центральной Европе и рано или поздно возможно военное столкновение в Европе, надежда на понимание со стороны дружественных ей английских политиков (если только они в настоящее время не играют всего лишь предназначенную им роль) постепенно исчезает. Тем самым поставлен судьбоносный вопрос: не окажутся ли Англия и Германия в конечном счете поневоле в разных лагерях и не придется ли им однажды снова выступить друг против друга?».[183]
Не будем забывать, что доклад направлялся Гитлеру, который до конца не избавился от англофильских настроений даже во время войны с Великобританией. Одаренный «пассионарный» австрийский аутодидакт начала века, не получивший никакого фундаментального образования, Гитлер в политике руководствовался симпатиями и антипатиями своей юности, более иррациональными, чем рациональными, далеко не всегда основанными на жесткой идеологической системе (если не считать таковой очень общие расистские и пангерманские настроения) или геополитическом расчете. Именно тогда, в юности, он начал мечтать – и мечтал всю жизнь – о союзе или хотя бы партнерстве с Англией, о лишении Франции лидерства в Европе и о завоевании «жизненного пространства» на славянском Востоке. По сути «мир» для Гитлера ограничивался все той же Mitteleuropa, а то, что лежало за ее пределами, его не очень-то и волновало. Как бывший подданный Габсбургов, он находился под влиянием «комплекса фольксдойче»: отсюда его упорное стремление воссоединить Австрию с Германией и столь же упорная антипатия к чехам и полякам. Поколебать эти убеждения не смогли никакие силы или события.
Риббентроп боготворил фюрера, хотя порой и не соглашался с ним. Перечить ему в открытую он не решался, а потому прибегал к завуалированному изложению своих заветных мыслей: «Что касается Англии, то наша политика, как я считаю, должна и далее быть направлена на компромисс при полном соблюдении интересов наших друзей . Нам следует и впредь укреплять у Англии понимание того, что компромисс и взаимопонимание между Германией и ею в конечном счете все же возможны… Если Англия с ее союзами окажется сильнее, чем Германия и ее друзья, она, по моему разумению, рано или поздно удар нанесет. Если, напротив, Германии удастся осуществить свою политику союзов так, что германская группировка будет сильнее или равноценна английской, Англия, возможно, все же попыталась бы еще достигнуть компромисса. Однако при застывших фронтах внезапный компромисс между ними при наличии весьма разноречивых интересов кажется мне немыслимым».
Незадолго до казни, когда реализовался наихудший из возможных для Германии вариантов, Риббентроп продолжал утверждать: «Я по-прежнему непоколебимо верю: Адольф Гитлер при всех условиях соблюдал бы заключенный с Англией союз. Только растущая антигерманская позиция Лондона и вечное английское стремление играть роль гувернера, как это называл Гитлер, толкнули его на путь, по которому он, по моему мнению, совсем идти не хотел, но по котрому ему потом все же пришлось пойти, как он считал, в интересах своего народа».[184] Можно оспаривать эту оценку, но не следует забывать ни о мирных предложениях Гитлера, которые он неоднократно делал Чемберлену после объявления войны в Европе, ни о том несомненном факте, что он не только не реализовал операцию «Морской лев» (высадка сухопутных войск в Англии), но никогда всерьез и не собирался ее реализовывать, используя ее угрозу для психологического прессинга. Лондонское руководство, прежде всего лично Черчилль, прекрасно знало об этом, что убедительно доказал на основе германских и британских архивных документов в своем капитальном труде «Война Черчилля» Д. Ирвинг.
События последующих двух лет показали, что Риббентроп был прав: Англия выступила, чувствуя за спиной мощь Соединенных Штатов и наличие незатухающего пожара «Китайского инцидента», который ограничивал возможности и масштабы участия Японии в любом глобальном конфликте, не говоря уже о локальной европейской войне [Впрочем, лорд Ротермир, к статьям которого мы уже обращались и еще вернемся, в начале 1939 г. «утверждал с полной уверенностью, что Япония успешно закончит войну до конца текущего года».[185]]. Он ошибся позже, в конце августа 1939 г., думая, что советско-германский пакт о ненападении удержит Лондон и Париж от вступления в войну. Без участия США атлантистский блок, даже с учетом сил и возможностей всей Британской империи и Китая, не смог бы нанести поражение единому фронту евразийских держав. Но этот единый фронт, на который надеялся Риббентроп, в полной мере так никогда и не состоялся, а участие Соединенных Штатов в будущем глобальном столкновении было предрешено, даже если до поры до времени они официально оставались нейтральными.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!