Тотальное преследование - Николай Басов

Он присмотрелся к тетке: не ожидает ли она от него какой-нибудь дани? И сообразил, вглядываясь в тусклые, вялые глаза (как многое теперь соображал), что ожидает – двести рублей хочет с него содрать. «А что будет, если я подпишу и денег не дам?» – подумал Том. Но тут же понял: тогда она контракт сумеет как-то притормозить, и после этого уже ни о какой работе ему тут и заикаться не придется, все равно не достанется.

Именно за то, что у него водились деньги, и за то, что он не опустился, не пил напропалую, а любил купаться – то есть содержал себя в чистоте, тетка к нему и прониклась… Разумеется, не забывая и о своей выгоде.

Извеков подписал, получил небольшой аванс, которого едва хватило, чтобы заплатить тетке, и через три дня катерок уже увозил его от причальной стенки на какое-то суденышко, стоящее на якоре на самой границе между морем и небом. Издалека судно выглядело как прогулочная яхта, что было особенно странно в этих северных, промозглых, туманных и «тяжелых», как говорили моряки, водах.

А после недельных лекций и недельных же тренировок, к сожалению, без намека на лодирование, он прошел экзамен, опустившись с инструктором в крохотном бати-боте, как назывались тут рабочие подводные лодочки, и доказав, что манипуляторами он работает не хуже, чем вилкой и ножом за обедом. Экзамен Том сдал единственный из пяти кандидатов, с которых в бординг-хаусах, правда, в других, почти офицерских, как он понял из разговоров, содрали даже не двести, а от трехсот до пятисот рублей различных взяток. Но это Извекова уже не касалось. Теперь он мог получить работу и весь набор нормальных моряцких документов на имя, разумеется, Василия Монахова, порт освидетельствования Архангельск.

Они стояли не очень правильным строем – восемь человек, новые операторы на бати-ботах, – а она расхаживала перед ними и придирчиво рассматривала, пытаясь понять, кого же видит перед собой, изредка поправляя то на одном, то на другом новичке униформу добывающей компании. За дамой семенили два каких-то недомерка – или это она слишком возвышалась над ними, мощная, темноволосая и темнокожая, как ночь, с горящими и почему-то светлыми глазами, будто вставила себе экзотические контактные линзы. Но Том был уверен, что со зрением у нее тоже все в порядке. Просто природа наградила ее таким цветом радужки в отместку за какого-то дальнего предка.

Наконец дама встала перед серединой строя, еще разок осмотрела всех и усмехнулась, показав отличные, крупные зубы.

– Так, – заговорила она, разумеется, по-английски, низковатым, грудным, очень подходящим для ее габаритов голосом, – смотрю на вас, последнее приобретение компании, и понимаю, что это – наказание мне за все грехи разом. Лучше бы вас сразу утопить, выкинуть за борт и забыть о тех деньгах, которые потрачены на ваше обучение, списать их по статье невозвращенных авансов. Потому что ничего хорошего из вас не получится.

– Мы попробуем, – высказался невысокий шотландец, почти по-настоящему рыжий и смешливый, – доказать, что вам бы неплохо сходить к окулисту.

Тон у него был скучающий, и нетрудно было догадаться, что это тот вариант юмора, который принят в среде, где этот парень воспитывался. Том еще не знал, что он к этому скоро привыкнет и станет шутить примерно так же – скучающе, негромко и с большим зарядом несогласия, лишь внешне замаскированного под учтивость.

– Как звать? – Она не рычала, но казалось, своим голосом была способна разгибать подковы.

– Гас Макинтайр, мэм.

– Про «мэм» это правильно, все остальное – глупость. Прошу впредь демонстрировать ее не иначе как в сортире… И старательно спускайте воду за собой. В других же местах помалкивайте, Макинтайр.

– Слушаюсь, мэм-сагиб.

Она взбеленилась, потому что «сагиб» было названием всех господ белой расы в прежние, еще расистские времена. Где-то Том об этом читал.

– Так, остряк, еще минус вашей команде, притом что плюсов пока не заметно! – Она поправила волосы. – Меня зовут сержант Нго. Обращаться ко мне запрещается, отвечать без присказки «мэм» – тоже. Все контакты с любым, повторяю, с любым офицером платформы только с моего разрешения. Кормежка по расписанию, убирать свои кубрики самим, выплата заработанного, если такое случайно у кого-то получится, через меня, остальное – вот с этими двумя ребятами. – Она указала поворотом головы на двоих недомерков, которые, не смея дышать, вытянулись за ее плечами. – Это ваши инструкторы, Холлидей и Сангар. Они попробуют научить вас управлять бати-ботами, пока не убедятся, что я не ошибалась, когда утверждала, что все вы – жалкие неудачники и никогда вам не стать настоящими добывающими. Вопросы?

– Один вопрос, мэм, – заговорил Том. – Библиотека, телевизор, компьютерные игры, тренажеры?

– Тренажеры с душем в рекреационной зоне. Остальное – глупости, – отрезала сержант Нго. И чуть более внимательно всмотрелась в Извекова. – Вы же понимаете, что я говорю, не правда ли?

– Если вы о моем акценте, мэм, он не мешает мне понимать вас, – отозвался Том и сам почувствовал, что говорит на очень уж зализанном, каком-то даже средневековом английском.

– Отлично. Список команд, которыми мы разговариваем с операторами во время работы, вам пришлют – я позабочусь. – Она повернулась к инструкторам. – А теперь, джентльмены, составьте расписание тренировок этих бездельников и приступайте. Через две недели эта группа должна выполнять план. Если этого не случится, у вас будут неприятности.

– Вежливая дамочка, – хмыкнул Макинтайр, и Том почувствовал к этому парню симпатию.

Шотландец это заметил, кивнул Извекову и улыбнулся краем губ. Неудивительно, что в кубрик, рассчитанный на двоих, они поместились вместе. Но перед этим со своими мешками и под предводительством Холлидея и Сангара они спустились на скоростных лифтах с платформы вниз, на глубину более четырехсот метров под уровнем моря. При этом пришлось дважды переходить в новые лифты и миновать компрессионные тамбуры, что заняло последний раз почти четверть часа, как Том заметил по часам, вделанным в стенки помещений.

Голоса ребят при этом стали высокими, даже не визгливыми, а детскими, потому что при повышении давления менялся состав воздуха, которым они дышали, и в конце концов его заменили, как догадался Том, чистейшей гелиево-кислородной смесью. Кислорода, кстати, было больше, чем наверху, и это вызывало приподнятое настроение, а у инструкторов – заметную нервозность.

– Как же подниматься, если мы только спускаемся с платформы почти час? – спросил высокий, плотный и вяловатый норвежец с этикеткой «Тим» над карманом форменной куртки.

– Подниматься не будем, проживем внизу месяца три, и лишь потом, возможно, разрешат подниматься, – объяснил Сангар. Он был то ли индусом, то ли помесью индуса и негра. Говорил по-английски он правильно, но с каким-то прищелкиванием. Как позже узнал Том, это был выговор южноафриканца.

Под платформой оказался настоящий подводный город. Над морем торчала только макушка всего сооружения, а все основные комплексы размещались на дне: энергоустановки, доки для маленьких добывающих субмарин, перерабатывающие руду машины, упаковщики руды в плотные транспортные брикеты и, разумеется, помещения для людей.