Нет в лесу страшнее зверя - Маша Ловыгина

разъезжался под ногами. Совсем скоро Полина вымокла до нитки, падая и поднимаясь в болотной каше. Выбравшись к зарослям рогоза, она передвигалась уже на четвереньках, хватаясь попеременно за его длинные стебли, чтобы хоть как-то удержаться.

Увидев впереди высокие сосны, Полина не сразу поверила своим глазам. До холма было еще метров сто, и она просто не представляла, как сможет их преодолеть. Замерев всего лишь на минуту, она с ужасом поняла, что медленно проваливается вниз. Торфяная жижа, словно жирная сметана, медленно, но верно, проседала под ней. Плотный мутный пузырь поднялся и лениво лопнул на поверхности, едва не заставив Полину потерять сознание. Липкий ужас охватил все ее тело, и она снова рванула вперед, с трудом вытаскивая ноги. Если бы ее многострадальные ступни не распухли и не прилипли изнутри к сапогам, то дальше пришлось бы двигаться босиком. Но теперь ей было уже все равно — цепляясь за жизнь, не думаешь о том, что на тебе надето.

Последние метры Полина тащила себя практически на руках, уткнувшись лицом во влажную слизь, от которой неприятно пахло и саднило в горле и носу. Она постоянно натыкалась на подгнившие ветки и стволы, которые царапали кожу, но еще больше пугали тем, что представлялись ей ядовитыми черными змеями. Возможно, здесь были и пиявки, которых Полина вживую никогда не видела, и это тоже добавляло мучительных переживаний, от которых хотелось просто выть.

Добравшись до зарослей козьей ивы, растущей у самой кромки холма, Полина повисла на нижних ветках. Развернувшись, она забилась поглубже, пытаясь разглядеть того, кто шел за ней, но увидела лишь собственный след на поверхности болота, который постепенно скрывался в цветущей зеленью воде.

Полина чувствовала, что преследователь затаился лишь на время. Не пошел за ней, вероятно надеясь, что она сгинет сама. Но болото не забрало ее, а лишь показало, на что способно…

— Спасибо… спасибо… — шептала Полина, взбираясь на холм по густой теплой траве. Ноги упирались в настоящую землю, хоть голова еще кружилась от болотного запаха и удерживать равновесие было все еще очень сложно.

Первым делом Полина забилась в заросли ивняка и затихла, наблюдая за окрестностями. Возможно, следовало бы бежать как можно дальше, но ей необходимо было просто отдышаться, снять хотя бы на время чертовы сапоги, которые превратились в орудие пытки, раздобыть воду и сходить в туалет. Удивительно все-таки, как в организме уживаются в одно и тоже время такие противоречивые нужды, как жажда и вполне понятные естественные потребности.

Она прислушалась, нервно теребя лямки рюкзака. Чувства обострились до такой степени, что, когда рядом раздалось пение стрекозы, на несколько секунд заложило уши. Стянув обувь, Полина вытряхнула набившуюся траву, мелкие камешки и остатки грязной воды. Ноги загудели, заныли, словно предупреждая, что обратно внутрь они не полезут. Носки были мокрыми насквозь, и Полина сунула их в карман, понимая, что вряд ли у нее будет возможность их просушить.

Холм представлялся чем-то вроде островка, отрезанного болотом от основной земли. Вероятно, где-то был проход, ведущий к тракту. Возможно, по нему даже можно было пройти не увязнув. Полина пыталась вспомнить, каким путем пробиралась к старой усадьбе десять лет назад, и уже понимала, что ей придется как минимум обойти островок кругом, чтобы найти его. Только вот если этот путь придется снова штурмовать через болота, то… Первая радость от спасения сменилась паникой — еще раз решиться на подобный заплыв казалось абсолютно невыполнимым действием.

Босиком, с сапогами в руках, Полина двинулась вглубь леска, надеясь раздобыть хоть немного воды, возможно скопившейся в какой-нибудь канаве, или ручей, что было бы просто великой удачей. Есть не хотелось. Перед глазами стояла горящая изба, и в носоглотке до сих пор стоял специфический запах гари и болотный привкус.

Склонившись над зарослями лопуха, Полина стала аккуратно собирать с крупных листьев скопившуюся дождевую воду в ладонь. А затем и вовсе встала на колени и начала слизывать ее, чтобы не потерять драгоценные капли, которые еще не успело высушить солнце. Нарвав молодых лопушков, росших в тени своих старших собратьев, она пошла дальше, поочередно пережевывая каждый лист вместе со стеблем.

Лес был смешанным, и казался уютным, если бы не опасная близость болота. Неудивительно, что когда-то ее тянуло сюда словно магнитом. Постепенно Полине стало казаться, что за все эти годы ничего не изменилось вокруг. Нет, конечно, она не помнила каждое дерево или куст, но само это место, его умиротворенное, почти сонное оцепенение, определенно было ей знакомо.

«Если что-то случится именно здесь, то никто никогда не найдет меня! — закралась в голову страшная мысль. — И мамочка никогда не простит мне этого…»

Обхватив себя за плечи, Полина топталась некоторое время на месте, собираясь с силами. С трудом воткнув ноги в сапоги и едва решившись сделать шаг, она вдруг отчетливо услышала вдали чавкающие звуки и тут же метнулась к старому, наполовину иссохшему дубу, стоявшему посреди поляны.

Над ее головой встрепенулась и с громким криком взлетела крупная птица. Сознание запоздало всколыхнулось — ворона. Тело прошиб озноб — выдаст! Она выдаст, как бы тихо Полина не старалась себя вести. Прижимаясь спиной к стволу, она мысленно мечтала врасти в него всем телом. Волосы цеплялись за древесную кору, и казалось, что этот звук разносится на много метров вокруг. Она не могла даже поднять руку, чтобы закрутить спутанные волосы, а ведь на фоне зелени ее рыжая шевелюра — самая заметная цель…

Вокруг болото. Его запах — густой, влажный, сладковатый, — все еще липнет к коже и одежде, обволакивает, зовет вновь присоединиться… Мягко, но настойчиво шепчет: не бойся, иди! Здесь тебя уже ждут. В сознании тут же всплыли картинки из рассказов Валентины Павловны и Митрича — беглые каторжане и прочий люд. Сколько же их лежит на дне трясины?! Неужели и ее судьба была закончить жизнь именно так?

По телу пробежала удушающая судорога.

…- «Слушай внимательно, Шуша! Смотри в оба глаза, — строго сказал Король. — Ну-ка, в какой стороне находится водоем?

Шуша приложила ладони к ушам, будто увеличивая их размеры, и хитро скользнула глазами сначала на уровне кустов, а затем, подняв выше. Через несколько минут она указала пальцем на восток:

— Птицы поднимаются и опускаются вон за теми деревьями!

— Молодец… — Король потрепал Шушу по плечу. — Слушай лес, и он откроет тебе много тайн…»

Отец был прав — чтобы выжить, она должна слышать. А чтобы слышать — выйти из этого липкого состояния страха и сродниться с лесом, сделать его своим союзником, стать его