Мадам, вы будете говорить? - Мэри Стюарт

– И этот Марсден; почему вы так уверены, что Марсден – муж Лоран?

Зажигалка сработала, и огонек загорелся. Я раскурила сигарету, протянула ее ему из моей пещерки и полезла в открытый на коленях портсигар за другой.

– Какое это имеет значение? – повторила я. – Нет ли у вас случайно пистолета?

– Случайно, есть, – сказал Пауль Вери, и по его голосу чувствовалось, что он снова улыбается. – Но скажите, как вы попали в Марсель? И чем связаны с этим Байроном?

Я поднесла зажигалку к сигарете, затянулась. И застыла, скорчившись под приборной доской автомобиля, пока пламя зажигалки, освещающее мою крохотную пещерку, поблескивало на открытой крышке портсигара Пауля Вери.

Там была надпись, красиво выгравированная на серебре. Только имя и дата.

Надпись гласила:

Жану-Паулю.

Навсегда.

Л.

17.8.42

Огонек потух. Его голос произнес надо мной в темноте слегка насмешливо:

– Не беспокойтесь ни о чем больше, ma belle. Все будет в порядке, я прослежу за этим. И вы ведь доверяете мне, правда?

Эта фраза, мягко произнесенная по-французски в темноте. Голос Роше-де-Дом; голос, услышанный менее часа назад в офисе Крамера… И, как эхо позади него, слишком поздно шепчущий голос-призрак Луизы: «Пауль Вери… что-то делает с антиками…»

– Вы ведь доверяете мне, правда? – повторил Жан, улыбаясь в темноте надо мной.

Оседлавший тигра не может слезть.

Китайская пословица

Было холодно. Ночной средиземноморский ветер, пахнущий соснами и морем, гладил мои щеки теплыми ладонями, но я дрожала и куталась плотнее в жакет, борясь с подступающей истерикой.

Что я за дура! Слышала ведь, что муж Лоран – я все еще называла его Паулем Вери – пошел за машиной. За время, понадобившееся мне, чтобы выбраться из двора Крамера и добежать до гаража, он успел только вывести машину и подъехать к заправочной колонке. Вопреки его связи с отелем «Тисте-Ведан», вопреки (признала я это беспощадно) его очевидному соответствию роли мужа Лоран, я не догадалась об этом. Я с благодарностью бросилась к нему как дура, отдав в руки врага наш последний жалкий шанс. В руки убийцы.

Огни Иера выплыли перед нами, скользнули вбок и были поглощены тьмой. Я вжалась глубже в сиденье и украдкой бросила взгляд на Пауля Вери. Теперь, когда я знала… О да, теперь, зная все, было просто разглядеть огонек веселья под наглыми веками, высокомерный наклон подбородка, всю опасную самоуверенность этого человека. И снова я отчетливо почувствовала в нем возбуждение, замеченное ранее. Каким-то образом оно проявлялось, запрятанное и кипящее под спокойной красивой наружностью: его выдавал слабый блеск пота на щеках, ноздри, трепещущие в учащенном дыхании, руки, слишком крепко сжимающие руль. Руки убийцы.

Неясная дорога неслась навстречу нам. Деревья, кучка домов, промелькнувшая как призрак. Впереди блеснули два глаза: они уставились на нас, затем скользнули вбок как светлячки, когда кролик повернулся бежать. Пауль Вери хохотнул и нарочно нажал на газ. Я услышала визг кролика, когда мы ударили его, позади меня взвыл Роммель. Пауль Вери хохотнул еще раз. – Испугались?

Тот же вопрос снова; должно быть, он услышал, как я издала звук. На этот раз я могла честно дать ответ, которого он ждал.

– Да. Стоит ли нам ехать так быстро?

Он улыбнулся дрожи в моем голосе, но, к моему удивлению, сбавил сумасшедшую скорость.

– Зачем вы это сделали? – спросила я.

– Что сделал?

– Убили несчастного кролика.

Он рассмеялся снова, легким чарующим смехом:

– Вам не по душе убийства?

– Конечно, нет.

Я надеялась, что в моем голосе не прозвучало ничего, кроме простого неодобрения, ничего от холодного подкрадывающегося ужаса, сотрясающего меня. Машина еще сбавила скорость. Спидометр показывал скромные пятьдесят миль, когда Пауль Вери снял руку с руля и положил ее на мою. Прикосновение, теплое, живое и целиком притворное, обдало новой волной шока мое тело, словно этот человек излучал возбуждение.

– А вам? – спросила я, зная ответ.

– Если что-то становится на моем пути, ma belle, оно напрашивается быть убитым, не правда ли? – Теплая и сильная рука сжала мою. Скорость упала еще, он повернул голову и улыбнулся мне сверху вниз. – Не боитесь больше?

Я сказала «нет» достаточно невозмутимо, но затянулась сигаретой так, словно это могло помочь. Мои губы дрожали. Ведь я теперь знала, что меня ждет. Меня должны убить вместе с Ричардом и Дэвидом, это было ясно. Подобно кролику я встала на пути. Я знала также, что Пауль Вери настоящий убийца, наслаждающийся самим процессом убийства. Эта бешеная езда в ночи навстречу ужасной цели разрушила в нем какую-то преграду возбуждению. И мое присутствие было последним щекочущим нервы штрихом. Темнота, скорость, опасность, убийство… и девушка. Ничего не было упущено в бессонной ночи Пауля Вери.

«Мерседес» сбавлял скорость до тридцати миль, двадцати пяти, двадцати… Мы ползли вниз по склону в черном туннеле деревьев. Пауль Вери отбросил сигарету; его рука обняла мои плечи, и его красивое лицо склонилось к моему. Я откинулась назад, на его руку, но она была как стальная балка. В ответ на мое непроизвольное сопротивление рука грубо напряглась, и что-то загорелось в устремленных на меня глазах.

Думаю, настоящий ужас милосердно парализует. Я закрыла глаза, когда он притянул меня к себе, и стала смутно размышлять, убьет он меня здесь или сбросит с утеса вместе с Ричардом. И даже поймала себя на желании, чтобы он следил за дорогой, когда ведет машину.

Его учащенное дыхание грело мне щеку. Он сказал с волнением, окрасившим его глубокий ласковый голос: «Ma belle…» Я почувствовала, как его губы ищут мои, и отклонила голову. Он снова сказал с ноткой удивленного укора: «Ma belle…»

И пока я истерически удивлялась, с какой стати от жертвы ожидают готовности целоваться с убийцей, паутину ужаса на секунду сдуло в сторону, и мне пришло в голову: он ведь понятия не имеет, что я знаю, кто он такой. В его обиженном упреке не было и тени насмешки – страсть не оставила для нее места. Он просто был таким роковым красавцем, что женщины никогда не отказывали ему в поцелуе.

Знание было моим единственным оружием, довольно жалким, презренным, если хотите, но другого не имелось. Я не колебалась ни секунды. Открыв глаза, я улыбнулась как Далила и прошептала:

– Умоляю, следите за дорогой…

И услышала мягкий торжествующий смешок, когда он отвернулся взглянуть на дорогу. Я расслабилась, прижавшись к его плечу, и его рука крепче обняла меня, пока «мерседес» тормозил на обочине.

Я выбросила сигарету свободной рукой.

– О, проклятие!