Добрым словом и револьвером - Алексей Михайлович Махров

прелести английской колониальной «цивилизации» – когда вооружённых копьями воинов «красные мундиры» расстреливали из огнестрельных ружей, картечниц, орудий. Когда непокорных кшатриев привязывали к стволам пушек и разрывали их тела на куски ядрами.

Вот как раз в Сингапур, который наши моряки сделали своей постоянной базой, я тогда и отправился. Довелось и мне побывать на аудиенции с генерал-адмиралом… Два года прошло, я уже из нижних чинов в офицеры выбился, а до сих пор всё помню в мелких деталях, как будто вчера вернулся из похода.

Вот так я и «вышел в люди»…

Глава 3. Рассказывает генерал-адмирал Алексей Романов

Эх, как приятно после вонючих тюремных казематов снова ощутить на лице освежающий морской ветер, насладиться видом солнечных бликов на бирюзовой поверхности волн! Как хорошо стоять на мостике идущего полным ходом флагманского минного крейсера «Бешеный», засунув зябнущие на прохладном весеннем ветерке руки в карманы кожаного реглана, и перебрасываться шутливыми репликами с командиром корабля кавторангом Николаем Оттовичем Эссеном[86].

Ну, насчёт вонючих тюремных казематов – это я шучу! Мой домашний арест прошёл в гостевых покоях Зимнего дворца (именно в мой собственный дом меня не отпустили). И просидел я «под замком» всего три дня. За это время меня навестили по одному разу: начальник морского генерального штаба контр-адмирал Оскар Викторович Старк[87] (заменивший на этом посту адмирала Евгения Ивановича Алексеева[88]), его светлость граф Александр Михайлович Рукавишников, и начальник Главного разведывательного управления генерал-майор Виталий Платонович Целебровский (он же Альбертыч). Первый приходил строго по делам морского ведомства, второй – скрасить моё заключение парой бутылок коньяка и своей компанией, а третий – негромко, но очень чётко и внятно, а главное, аргументированно, с минимальным вкраплением нематерных слов, объяснивший мне (в очередной раз), что я не прав, постоянно перетягивая одеяло на себя в ущерб общему делу.

Собственно, после визита Альбертыча меня из-под ареста отпустили. Как сказал Ники – под честное слово «старика». «Ладно, – подумал я тогда, – пора перестать «бычить», а то, похоже, прозвенел последний звоночек».

Война с Австрий началась 22 марта. Наш флот в этот день с самого рассвета блокировал выход из Адриатического моря, подрабатывая машинами на самом тихом ходу (чтобы не сносило ветром и течением) на траверсе укреплённого города-порта Рагуза (Дубровник).

В составе боевого отряда присутствовали три дивизиона минных крейсеров – по пять кораблей в каждом. Первым командовал я, вторым – Витгефт[89], третьим – Макаров[90]. «Бешеная стая»[91] – основная ударная часть флота, но были у нас и «большие добрые парни»[92] – дивизия броненосцев под командованием Казнакова[93]. Четыре «баттлшипа»: три старых корабля, герои Турецкой войны и боя с английским флотом: «Александр III», «Чесма» и «Синоп»; и спущенный прошлой осенью линкор нового типа «Георгий Победоносец».

Помню, что были у меня идеи поднять, отремонтировать и поставить в строй что-то из утопленного английского «железа», там ведь только новейших броненосцев было восемь штук, да пять штук современнейших броненосных крейсеров. Но после обследования утопленничков водолазами, стало понятно – ремонту эти бедолаги не подлежат. Фугасные снаряды калибра 18 дюймов от наших артиллеристов и торпеды эсминцев, превратили красивые военные корабли в настоящие груды металлолома.

Три наших героических «старичка» после Турецкой кампании снова подверглись модернизации – по образцу, предложенному в 1899 году реальной истории – с них срезали часть корпуса, сделав батарейную палубу верхней. Барбетные установки с короткоствольными 457-мм (18 дюймов) пушками полностью демонтировали, хотя они отлично себя показали в бою с англичанами. Но у них была относительно небольшая скорострельность, один выстрел в две минуты и совсем небольшая дальность стрельбы – всего 10 километров. Главным оружием стали новейшие 203-мм пушки с длиной ствола в 55 калибров, названные по аналогии с «Громами» – «Гроза». Они могли шесть раз в минуту стрелять на дистанцию в тридцать километров. Их установили в двух трёхорудийных башнях, расположенных на баке и полубаке (перед боевой рубкой и сразу за ней). Башни изготовили из стальградской гетерогенной цементированной[94] брони, что дало даже выигрыш в весе по сравнению с полноценной батарейной палубой. Противоминная артиллерия осталась прежней – 130-мм скорострелки «Гром» в казематных установках. Котлы на «стариках» всё-таки поменяли на огнетрубные, работающие на жидком топливе. Теперь корабли имели двенадцать тысяч тонн водоизмещения и на полном ходу могли разгоняться до 18 узлов. А их профиль стал ниже на несколько метров, что вкупе с «пиксельным» камуфляжем и отсутствием дыма из труб отлично маскировало «старые-новые» линкоры.

«Георгий Победоносец» был моей гордостью – его построили по моему личному проекту. Мне удалось продавить его создание, хотя Димыч сопротивлялся до последнего – так ему не хотелось тратить время и ресурсы на строительство, как он выражался, «морально устаревшего утюга». Ведь наш прогрессивный изобретатель ратовал за конструирование быстроходных мощных линкоров, аналогичных амерским «Миссури» и «Айове». Именно их светлейший граф считал (и не без оснований!) технологической вершиной строительства линейных кораблей. Но данные боевые единицы выпускались американцами в середине сороковых годов XX века, когда техника и вооружение находились на недосягаемом для нас уровне. Правда, товарищ граф Рукавишников подгонял прогресс волшебными пинками и можно было надеяться, что нечто подобное «Миссури» он всё-таки соорудит. Лет через десять… Ну а пока мы будем вынуждены эксплуатировать «старичков» и продолжать осваивать «новичков» вроде «Бешеных псов». Было и кое-что ещё: в прошлом году на Николаевской верфи концерна «Кораблестроитель» заложили два броненосных крейсера в 6 тысяч тонн водоизмещением с турбинной силовой установкой и 152-мм орудиями «Молния» (аналогичные ставили на бронепоезда) – настоящий технический прорыв, буквально революция в военно-морском деле. Крейсера предназначались для партизанских действий на коммуникациях вероятного противника (читай: Великобритании), поэтому головную пару назвали соответственно: «Денис Давыдов»[95] и «Александр Фигнер»[96]. Боевые машины должны были получиться очень классными, со скоростью полного хода в 30 узлов, и мы запланировали сделать их штук десять-двенадцать.

Однако до гипотетического спуска на воду аналогов «Айовы» мне и моим морякам надо было воевать на чём-то тяжёлом. Ведь «баттлшипы» – основная ударная мощь любого современного флота. Именно поэтому я настоял на постройке «Георгия Победоносца», пусть пока и в виде некоего «эксперимента». Димыч, тоже немало удивлённый успехами комендоров Казнакова в бою с англичанами, сказал: ладно, дадим тебе, Лёшка, корабль такой, какой ты хочешь. И если он себя проявит – построим ещё пару-троечку аналогичных. Вот так и появился на свет мой любимец: полное водоизмещение 14 тысяч тонн, длина 160 метров, ширина 17 метров, осадка 8 метров. Силовая установка аналогичная тем, которые стоят на старых броненосцах после модернизации, поэтому скорость, хоть и рекордная для любых аналогичных тяжёлых кораблей, но на мой вкус явно недостаточная – 22 узла.