Твое чужое тело - Инна Рудольфовна Чеп

поведения, это… действительно заставляет гневаться. Надеюсь, ты это учтешь.

Доктор прошел к своему столу, отразил горящее над столешницей виртокно так, чтобы Гузель могла с ним взаимодействовать.

— А теперь по делу. У меня есть к тебе интересное предложение.

* * *

Альфа посмотрела на часовую голограмму и выключила виртбук.

Топот ног. Цок-цок стучат низкие каблучки. Дзынь-дон звенят колокольчики на браслете. Тяжелое дыхание перемежается с тихими всхлипами.

Время приближалось к обеду, и Альфа-192-5 вышла из комнаты. Нога больше не болела, от раны остался только быстро исчезающий на коже рубец. Тело функционировало полноценно.

Или почти полноценно.

Или чересчур полноценно.

Разобраться в этом с медицинской точки зрения Пятая не могла. Глюк, рассинхронизация, пробудившиеся отделы мозга — чтобы не было причиной происходящего, но она зашагала не направо, а налево.

Вопреки тому, что ей говорили все эти восемь лет. Вопреки странной мелодии, до сих пор звучащей в ее голове. Сейчас она чувствовала себя даже не сломанной системой, а лопнувшим гнойником. Нечто непонятное, долго копившиееся внутри, наслаивающееся друг на друга от момента к моменту, теперь прорвалось. Было это предсмертной агонией или спасительным нарывом, вычищающим рану, она не знала. Тварь ли, засевшая в ее груди, теряла над ней контроль, оживал или умирал ее собственный мозг, была ли сама альфа виновата в происходящем или подобное было предопределено проблемами симбиоза тел эгочеловека и морина — важно было не это, а то, что она шла навстречу топоту детских ног.

Хотя альфа не может действовать нерационально. Не может иметь собственные желания и чувства. Не может…

Но она шла.

А значит, капитан Пай лгал.

И доктор Фолс лгал.

И…

Изабелла врезалась в нее на повороте. Не глядя прошептала:

— Простите, — и бросилась бежать дальше.

Цок-цок.

Шмыг-мыг.

— Куда летишь, чумная что ли? Эй!

Клаус, (целый день праздно шатающийся по коридорам, что ему сегодня почему-то не запрещали) в отличие от Пятой не раздумывал, что делать дальше: сцапал девчонку за локоть, дернул на себя.

— Э, да ты…

Альфа, стоявшая в отдалении от подростков, увидела то же самое, что и мальчик: на бледной щеке алел след от широкой ладони.

Белла неожиданно сильно дернула локтем, вырывая свою руку из чужих пальцев.

Цок-цок.

Дон-дон.

Кап-кап.

Клаус на мгновение задумался.

— Не мое это дело, — проворчал он недовольно, тем не менее ступая следом за девчонкой. Альфа знала, где обычно прячется Изабелла, мальчик просто вычислил убежище по топоту ног.

Пятая быстрым шагом прошла по параллельному коридору. Подросток в это же время свернул за угол, остановился у медицинского чуланчика. Детдомовец не стал стучать в дверь, за которой раздавалось шуршание и всхлипы. С силой толкнул створку, и нагло, без разрешения зашел в темное помещение, заставленное всякими шкафами и холодильниками. Всхлипы тут же стали тише.

Альфа сдвинулась в бок, чтобы видеть через оставшуюся чуть приоткрытой дверь часть происходящего в чулане.

В неярком свете дежурных ламп темными силуэтами виднелись две фигуры: девочка, сидевшая на полу, уткнулась лбом в колени, пряча мокрое от слез лицо, мальчик, стоявший рядом, переступил с ноги на ногу и легонько стукнул ее кулаком в плечо.

Тварь, сидевшая внутри, обдала сердце холодом. Да, она, симбионт класса альфа за номером 192-5, не разрешила бы себе вот так запросто коснуться чужого плеча. Ведь это…

— Ты это… Не реви! — приказал Клаус строго. — Первый раз, что ли? Да и было б из-за чего плакать! Пощечина — это ерунда. Раньше вот детей вообще розгами били. Или ремнем.

— Это раньше, — прошептала сдавленно Изабелла, не показывая лица.

Еще бы. Пятая знала, что доктор все эти годы неизменно умилялся на свою тихую послушную воспитанницу. Ударил он ее действительно в первый раз. Интересно, за что?

По коже пробежали синие нити. Ядро замерло.

Неужели ей и вправду интересно?

— А какая разница? Все равно пощечина — мелочь! А вот от розог длинные кровавые следы остаются и сидеть потом нельзя! Мне рассказывали об этом. Так детей и солдат раньше наказывали. Еще заключенных. А детдомовских, наверно, с двойной силой били. Они же и заключенные, и дети одновременно.

Когда подобный вывод звучит из уст мальчика-подростка, это… неправильно?

Девочка подняла голову.

— Это кто тебе рассказывал?

— Воспитатель.

— Зачем?

Клаус пожал плечами.

— Запугать, наверно, хотел. Сам-то он слабак, ремень поднять побоится, не то что…

Мальчик осекся, нахмурился.

— Ты короче не реви. Глупо это. Лучше подлянку в ответ сделать.

— Зачем? — удивилась Белла.

— Чтобы отомстить!

— Разве нужно мстить за то, что тебя не могут полюбить?

— Так уж и не любят! — фыркнул Клаус. — Вон, как принцесса из сказок ходишь.

Белла промолчала. Разгладила на коленях подол платья.

Мальчик переступил с ноги на ногу.

— Может встанешь, а? Холодно тут.

Девочка помотала головой.

— Быть невидимкой холоднее.

Парнишка вздохнул и уселся рядом с Беллой. Она бросила на него короткий взгляд и вдруг спросила:

— Клаус, ты злишься, потому что завидуешь?

Подросток картинно рассмеялся. Слишком картинно.

— Я? Я в отличие от тебя свободен! Я сам по себе! А ваш доктор — мне не указ! Я хочу — и сбегу отсюда! Я даже знаю, как!

Белла схватила мальчика за руку.

— Возьми меня с собой! Пожалуйста! Я шить и готовить умею!

Клаус тут же принял важный вид.

— Хорошо, — кивнул он благосклонно головой.

— А когда мы уйдем? А как?

Мальчик задумался.

— Ну, может, дней через пять…

Пальцы Беллы соскользнули с его руки. Лицо ее помрачнело. Она задумчиво закусила губу, посмотрела на собеседника — и сказала совсем не то, что хотела:

— Ты… Пообещай, что если тебе будут давать здесь браслет, ты его никогда не наденешь!

— Меня подачками не купить! — с чувством воскликнул мальчик.

— Обещай!

— Ну ладно, — как бы нехотя пробормотал Клаус. Белла коснулась своей щеки.

— Особенно, если давать его тебе буду я, — добавила она.

Клаус вздрогнул.

К соседней комнате подошли две медсестры.

— А там опять открыто? — воскликнула одна. — Да что же это такое! Небось снова Джамала "код ввела, а нажать "энтер" забыла"! Сколько можно!

— Да ладно, Вик. Там всякая ерунда сложена, ничего ценного. Да и все знают, туда девочка Фолса бегает прятаться.

— Что ей прятаться? Кто ее тут обижает? Пойду-ка я, закрою, как положено!

Альфа скользнула в соседний коридор, медленным шагом направилась к своей комнате. Некоторое время она улавливала отголоски чужого разговора: Белла извинялась и оправдывалась, Клаус огрызался, медсестра негодовала. Потом все трое наконец разошлись в разные стороны.

Ей было почти жалко, что в разные.

Но босые ноги Клауса уверенно топали по направлению к