Успеть раньше смерти - Алексей Макеев

Она подхватила Гурова за руку и довольно решительно повлекла за собой куда-то в глубь двора. Сквозь черную сеть листьев над головой проглядывали первые звезды, в теплом воздухе струился легкий волнующий аромат духов, обстановка была самая что ни на есть романтическая. Гуров на мгновение испугался, не ошибся ли он в своих расчетах. «А вдруг она тут вообще ни при чем? – подумал он. – Хорош я буду в роли шантажиста!» Он оглянулся. В большом доме горело всего несколько окон. Бурная жизнь здесь, похоже, прекратилась.

Гуров увидел, что они вышли к какой-то невысокой, погруженной в темноту постройке. Чуть поодаль виднелся продолговатый силуэт конюшни.

– Сюда! Шагайте сюда! – скороговоркой сказала Ирина, направляя Гурова в какую-то нишу. – Осторожнее, тут ступеньки!

– Что это? – поинтересовался Гуров, когда они спустились куда-то по каменной лестнице.

Ирина выпустила его руку и принялась возиться в темноте с дверью.

– Здесь будет удобно, – отрывисто сказала она. – Здесь нас никто не потревожит.

Звякнуло железо, заскрипели петли. Ирина нырнула в темноту, позвала строгим голосом:

– Идите за мной!

Гуров шагнул через порог, пригнув голову, и оказался в кромешной тьме.

– Вы где? – спросил он и не получил ответа.

Дверной проем выделялся серой призрачной полосой. И в этой полосе на мгновение вдруг мелькнула тень, а потом дверь с шумом захлопнулась, и опять загремело железо. Гуров бросился к двери и принялся колотить в нее кулаками.

– Ирина! – закричал он. – Но это же глупо! Ну-ка, немедленно меня выпустите!

Он поразился тому, как слабо звучал в этом подвале его голос. Здесь будто сами стены поглощали звуки. Снаружи ничего не было слышно. Гуров представил себе, как злорадствует сейчас жена художника, которая сумела провести на мякине стреляного воробья.

– Гуров, ты пенек! – упавшим голосом сказал он себе. – Уж на такую удочку ты мог бы не попадаться!

Он догадывался, что из этого подвала связаться по мобильной связи не получится, но все-таки сделал такую попытку. Он последовательно набрал номер Крячко, Кружкова, Дубинина и даже хозяина дома, но результат был один и тот же – «абонент временно недоступен».

Тогда при свете телефонного экранчика Гуров обследовал свою темницу. Это не был винный погреб, как он предполагал вначале, но, судя по всему, что-то похожее здесь собирались устроить. Постройка была новая, но стилизованная под старинные погреба, которые хозяин видел где-нибудь в Провансе – толстые стены, арочные своды, деревянные стеллажи. Гуров не знал, предусмотрены ли здесь какие-либо окна или отдушины – пока он ничего подобного не обнаружил. Тюрьма была превосходная. Если бы Булавину пришла в голову мысль заточить своих врагов в это подземелье, шансов выбраться у них не было бы никаких. Однако эта мысль пришла в голову не Булавину, а его жене и в самый неподходящий момент.

Гуров еще немного посокрушался о том, как глупо он попался. «Все равно, даже самая глупая женщина способна обмануть самого умного мужчину, – думал он. – Главное, чтобы у нее возникло сильное желание. У Булавиной оно возникло. Сам виноват. А в роли шантажиста я все-таки хорош. Не знал до сих пор за собой таких талантов. Может быть, попроситься в театр к Марии? Будем вместе выходить кланяться, а на сцену будут лететь букеты... В самом деле, на хрен мне сдался этот сыск? Все равно что море решетом вычерпывать».

Однако подумав еще немного, Гуров решил, что не все так плохо. Хотя дверь снаружи была надежно закрыта на засов, а кричать было бесполезно и никто, кроме Булавиной, не знал о местонахождении Гурова, были в его положении и позитивные моменты. Во-первых, он жив, во-вторых, цел и даже имел некоторую свободу передвижения. Заточение его не могло продлиться долго – максимум до утра, а то и того меньше. Все теперь зависело от того, как поведет себя Булавина и что предпримет полковник Крячко.

Булавину он напугал изрядно. Прятать Гурова глупо. Раз ей есть, что скрывать, значит, от Гурова нужно избавляться. Она не знает, что Гуров перед встречей с ней видел Владика, и считает, что никто об их встрече знать не может. Значит, она выберет самый жесткий вариант. Сейчас она бросится к своему дружку и будет умолять его спасти ее. В общем, все идет по плану, за исключением одного маленького штриха – из игры выключился сам Гуров.

– Ладно, что выросло, то выросло! – решил он наконец. – Там люди неглупые. Сами сообразят, что делать. Самые ценные указания я уже дал. Надеюсь, кто-нибудь догадается сунуть сюда нос, когда выдастся свободная минута?

Последние три дня Волин ощущал себя чем-то вроде пассажира воздушного лайнера, идущего на экстренную посадку. Он словно зависал в воздухе, испытывая одуряющую обморочную легкость во всем теле. И еще он постоянно чувствовал у себя за спиной чье-то присутствие. Будто кто-то постоянно заглядывал ему через плечо, следил за каждым его шагом, готовил ему западню.

«Нервы, – убеждал он себя. – Нужно просто собраться и довести дело до конца. Оно того стоит».

Но заняться делом он все никак не решался. Что-то мешало ему, хотя он знал – отступать некуда. Липа постоянно напоминал ему о гонораре, причем с каждым разом тон его делался все развязнее и неприятнее. Волин давно проклял тот день и того человека, который свел его с Липой. Собственно, тогда все получилось совершенно естественно, и этот тип показался Волину вполне деловым и адекватным человеком, но только серьезные испытания показывают, кто чего стоит на самом деле. Бандит остается бандитом.

Как бы то ни было, отвязаться теперь от него было невозможно. Да и не было у Волина другого выхода – лишь завершить задуманное. Финансовые дела его были совсем плохи. Только крупная добыча могла покрыть его долги и дать перспективы на будущее. А взять ее было неоткуда – только Булавин. Этот старый скряга все подгреб под себя и даже своей жене давал на карманные расходы сущую ерунду. Кажется, он был уверен, что его немощное рассыпающееся тело должны любить за бесплатно. Удивительное для умного человека заблуждение! Ирина заслуживала большего, да и Волин должен был разделить с ней заслуги. Как-никак, это он сделал из нее завидную невесту. Кем она была раньше? Мокрой курицей, кандидаткой на Тверскую. Он придал ей необходимый лоск, можно сказать, превратил статую в красавицу. Такое волшебство стоит недешево. Нет, Ирина пока еще не предала его, они все еще в одной команде, но разве можно надеяться на женщин? В их лексиконе отсутствует слово «верность». Все нужно закончить как можно скорее, пока она еще не стала слишком самостоятельной.

Идея сократить путь художника к посмертной славе принадлежала ему, Волину. Он регулярно встречался с Ириной, сумел даже втереться в доверие к самому Булавину, стал, можно сказать, другом семьи. Но в последнее время старик точно с цепи сорвался. Кстати, и это тоже лишний повод ускорить события.

Честно говоря, Волин уехал бы прямо сейчас. Махнул бы рукой на потраченное время и нервы. Но они все висят на нем, как гири, – Липа, Ирина, денежные долги... И сил принять решение тоже нет. Волин все выжидал, что судьба сама пошлет ему удобный случай, но она не спешила. Он валялся до полудня в номере, плескался по пять раз в день под душем, исправно ходил в ресторан, попивал винцо и ждал, понимая, что все больше и больше загоняет себя в угол. Об этом постоянно напоминал и Липа, готовый на что угодно, чтобы получить свои деньги. У этого комплексов не было. Это животное перегрызало глотку любому, кто вставал у него на пути – подростку, старухе... Смешно было думать, что он пощадит его, Волина. В таком случае куда проще бросить на весы жизнь этого чертова художника. Конечно, было бы лучше, если бы старик умер от сердечного приступа, но раз уж этого не случилось... В последний раз Липа намекнул, что у него имеется средство, которое может имитировать сердечный приступ. «Ни одна экспертиза не докопается! – убеждал он Волина. – Таким способом Бандеру в свое время убрали. Что ты трясешься? Тебе твои белые ручки пачкать не придется. Только отслюнишь, что положено, – и свободен. Ну, решайся!»