Массажист - Михаил Ахманов

– Не понял. Он мне не друг, а клиент. Чисто деловые отношения… Но уважительные. Денег лишних он мне не заплатит, а просьбу исполнит. Я ему сей момент позвоню. Ты когда лечиться желаешь? Прямо завтра?

– А чего тянуть? Завтра, часиков в пять. Потом – три-четыре раза в неделю, сеансов десять или двенадцать… Выдюжит твой абонемент?

– Выдюжит, – сказал Мартьянов, сделал паузу и осторожно полюбопытствовал: – Тебе и правда полечиться надо, или какой другой интерес?

– Это оперативная информация.

– Осознал и принял к сведению. Ты, Янчик, меня пойми, я в твои дела не лезу, зря не выспрашиваю… Волхвы не боятся могучих владык и княжеский дар им не нужен… Но если с этой «Дианой» непорядок, я разорву договор. Мой «Скиф» – контора чистая. И если ты глаз положил на моего клиента, так зачем мне такой клиент? Это уже не клиент, а ущерб для репутации. Верно я рассуждаю?

– Верно, – согласился Глухов. – Ты, однако, не торопись договоры рвать, дело не закончено, и «Скиф» твой в этом деле ни при чем. Ты мне лучше скажи, что за тип этот Мосолов?

– Ну, платит вовремя, человек деловой, не бедный… Своего, похоже, не упустит, но обходительный, бывший доцент. Кажется, из Химико-фармацевтического… В общем, из аптекарей.

– Это я знаю, – Глухов покосился на справку, составленную Линдой. – Ты по существу говори.

– По существу… Ну, жадноват, девок любит… еще родич у него имеется в Законодательном Собрании… лекарствами приторговывают, больше импортом… Пожалуй, все.

– И на том спасибо. Кстати, будешь с ним говорить, должность мою не поминай, да и фамилию тоже. Скажи, Ян Глебович с радикулитом. Приятель детства. Одноклассник.

– А если спросит, кто таков?

– Художник. Живописец, пейзажи рисует. Моря.

– Князь у синя моря ходит, с синя моря глаз не сводит, – продекламировал Мартьянов. – Договорились, Ян. Вечером перезвоню.

В половине одиннадцатого, едва Глухов закончил изучать биографию хозяина «Дианы», с ИВЦ поступила сводка суточных происшествий. Разбои, грабежи, угоны… Перечисление дел, по которым начато следствие… Две строки были обведены – не иначе, как той старательной девушкой, любившей шоколадки. Глухов сощурился, прочитал: «Черешин Ю.Д., известный коллекционер. Внезапная смерть. Наступила предположительно в ночь с 27 на 28 марта. Следователь Пастухов Н.Н.»

Он откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и посидел так с минуту, мысленно перетряхивая сегодняшний график. Время будет, но вечером. Жаль! Хотелось бы Линду проводить, мелькнула мысль. Глухов взглянул на верин портрет, пробормотал:

– Вот жизнь! Первым делом у нас самолеты, ну а девушки, а девушки – потом… – и потянул к себе телефонный справочник.

Пастухов Николай Николаевич значился в следственном отделе ГУВД и, судя по голосу, был молод, энергичен и преисполнен уважения к подполковнику Глухову, эксперту-криминалисту бригады «Прим». Ян Глебович договорился, что осмотрит место происшествия и познакомится с материалами, которых было пока что немного: акт о вскрытии черешинской квартиры, протокол допроса некоего Пискунова и предварительное заключение судмедэксперта. Причиной смерти явилась цереброваскулярная болезнь, иными словами – инсульт; так же, как в остальных подозрительных случаях.

Отложив сводку, Глухов начал готовиться к завтрашнему оперативному совещанию, но тут, будто очнувшись от сна, затрезвонил телефон. Звонил Джангир.

– Ян Глебович, я в восемнадцатом отделении… да-да, на Петроградской… Общаюсь с участковым… Вяземский, дом шесть, где этот Баглай обосновался, его епархия…

– Есть что-то новое? – спросил Глухов.

– Трудно сказать. Участковый его почти что не знает. Говорит, что видел метров со ста пятидесяти, но в необычном ракурсе… Чистый аттракцион! Еще говорит, если завтра подъедем и выпадет случай, то можем сами полюбоваться… Желаете, или как?

– Желаю. Когда подъехать?

– В семь утра. Если повезет, всех дел минут на пять.

Глуховские брови поползли вверх.

– Не рановато? – поинтересовался он. – Какие аттракционы в такое время?

– Не нам выбирать, – напомнил Джангир. – Так я вас жду, Ян Глебович? Без четверти семь, у метро «Петроградской»?

– До встречи, – откликнулся Глухов и повесил трубку.

Потом бросил взгляд на верину фотографию и сообщил ей:

– Видишь, милая, самолеты у нас вылетают в самую рань. До девушек ли тут?

Но Вера как всегда промолчала. Только смотрела на Яна Глебовича с грустной, немного лукавой улыбкой.

Человек застыл на краю крыши, и Глухову мнилось, что сейчас он либо камнем рухнет вниз, либо воздушным шариком взлетит к рассветным розоватым небесам. Отсюда, из-под арки дома на другой стороне улицы, он выглядел нелепой кариатидой, ничего не поддерживающей и воздвигнутой каким-то шутником в неподходящем месте, на плоской кровле современного здания, среди антенн, вытяжных труб и проводов. Вот если бы украсить Эрмитаж, смотрелся лучше, подумал Глухов.

Пожилой участковый, старший лейтенант с пышными буденовскими усами, сопел за его спиной.

– Который год за ним приглядываю… я тут живу неподалеку… Сначала думал, самоубийца, потом – мазурик, антенны ворует. Но ничего такого… Справки навел – нормальный гражданин, из медиков, прописан во втором подъезде, двенадцатый этаж. Тихий. Холостой, а баб не водит. Никого не водит. Работает, не пьет…

– И часто он так развлекается? – спросил Джангир. Сегодня он был не в мундире, а в щегольской серой куртке с алыми полосками. Куртка ему шла.

– Зимой пореже, а как теплынь наступит, так, почитай, через день. И в дождь лазает, и в ветер… Но тогда бережется, не подходит к краю, стоит в отдалении. Не сумасшедший и не этот… не суицидник. Может, из йогов? Йоги чистый воздух уважают. А там, на высоте…

Глухов повернул голову, и лейтенант замолк.

– Дома у него бывали? Во втором подъезде, на двенадцатом этаже?

Участковый разгладил усы, смущенно покашлял в кулак.

– Повода не случилось, товарищ подполковник. Я ж говорю, тихий… Ну, тащится на крыше, так ведь не озорует. Ничего не пропадало, ни проводов, ни этих… как их… антенных усилителей. Да и зачем ему? Он парень не бедный, две двухкомнатные квартиры на него записаны. Раньше-то он в девяносто третьей жил, а года три назад или четыре прикупил соседнюю. Я в жилконторе справлялся… Аккуратный, сказали, платит вовремя.

Ян Глебович припомнил вчерашний разговор с Мартьяновым о хозяине «Дианы». Не бедный и вовремя платит… Похоже, эти достоинства сделались нынче главными, оттеснив благородство и ум, честность и сострадание, не говоря уж о верности и доброте. Баглай, вероятно, являлся убийцей; Мосолов – махинатором… Так что с того? Не бедные и платят вовремя…