Теория стаи. Психоанализ Великой Борьбы - Алексей Меняйлов

Что и говорить, до «Ромео и Джульетты» нетрадиционно сексуально ориентированного Шекспира не хватает только мудрого монаха — атмосфера кладбища с узнаванием в живых уже мертвых вполне сформировалась. Впрочем, к обитателям монастырей мы еще обратимся…

Да, так уходила очередная волна цивилизаторов России, на поверку оказавшихся простыми ворами — знакомая картина! На разоренной старой смоленской дороге цивилизовывать (грабить) было некого — кроме своих…

Итак, среди женщин в пособничестве сверхвождю, причем пособничестве бескорыстном, замечены были прежде всего проститутки и их инверсированные аналоги (о монашках чуть позже). А среди мужчин?

Среди горожан-мужчин резко повышенной в этом отношении активностью отличились купцы. Причем не только мелкие торгаши, но представители всех трех гильдий. Купцы первой гильдии, как известно, — это финансовые воротилы и притом весьма крупные: вступительный в гильдию ценз определялся суммой выплачиваемых ими одних только налогов — для первой гильдии он составлял сто тысяч рублей серебром в год — сумма (ремесленник, зарабатывавший в день один рубль, считался человеком обеспеченным) просто чудовищная…

Но к какой бы гильдии торговец ни относился, психологическая схема продаж на всех уровнях одна и та же.

Предположим, вам нужно спилить дерево, что, вообще говоря, проще всего сделать пилой — с соответствующим размером заточенных зубьев. Однако, вы, покупатель, инструментами не интересовались никогда, а у торговца, к которому вы пришли, пилы нет. Зато у него есть серп и молот. Если вам приглянулся, скажем, по эстетическим соображениям молот, то торгаш никогда не скажет, что молот от дерева будет отскакивать, и валить дерево придется со многими усилиями, что серп хотя бы режет. Нет, он вам сообщит, что ваш выбор молота совершенно верен, прямо-таки гениален, что и он сам, когда нужно свалить дерево, всегда использует молот…

Когда с той же проблемой свалить дерево подойдет другой покупатель, и ему понравится серп, то и он услышит эмоциональную, со всей искренностью исполненную тираду о правильности выбора и о гениальности всякого, кто выбирает серпы.

Таким образом, профессиональные торговцы всегда пытаются сначала спровоцировать покупателя на высказывание, а затем под него подстраиваются и седлают, при этом врут — да не просто так, а с перевоплощением, иначе игра будет разгадана… А такие, пусть даже хорошо оплачиваемые действия даром для собственной психики не проходят. Засорение души ложью зримо при психокатарсисе (если еще не утрачена к нему способность), как следствие замусоренности наступает обессиливание, увеличивается гипнабельность — тут недалеко стать в Великой армии не рядовым, а офицером. Замусоренность, навык в перевоплощения под покупателя (а это — отказ от себя как потенциально суверенной личности) и формируют известную психику купца-проститутки. Поскольку успешно раствориться можно только в клиенте-вожде, то для купца со временем носители некрофилического начала становятся еще более значимы, чем прежде. Итак, у торговца, так же, как и у проститутки, некое иное психическое состояние души, чем у созидателя-ремесленника или земледельца. Естественно, что в дни нашествия сверхвождя купцы оказываются при нем, обслуживая ряды Великой армии наряду с проститутками. Корыстные интересы здесь вторичны.

Торговать с несумевшими победить при Бородине и вошедшими в сожженную Москву наполеоновцами — французами, немцами, поляками и евреями — подмосковные крестьяне не желали. Выделились в этом отношении только исполнители села Останкино. Сразу на тридцати подводах их представители повезли наполеоновцам овес и муку. Нагруженные вином, сахаром, золотом и серебром благодетели человечества ощущали недостаток в продовольствии, простом и для здоровья полезном — поэтому все у останкинцев было немедленно куплено и обильно оплачено (благо еще в Париже цивилизатор Наполеон распорядился напечатать много фальшивых русских сторублевых ассигнаций). Расторопных сельских барышников (были такие села — торговые) отпустили назад и наказали непременно приезжать еще. Но едва подводы выехали за город, как на них напали наполеоновцы из других воинских частей, избили, ограбили, отняли даже лошадей, а самих крестьян возвратили в Москву и заставили работать. (Название выделившейся деревни — Останкино — упомянуто не случайно. Читатель! Запомни его, поскольку не только национальный характер есть некая наследуемая данность, которая если и меняется, то медленно; то же самое касается и деревень — и это очень хорошо помнили наши предки! Запомнить же название села Останкино нужно для понимания некоторых странностей, случившихся полтора с лишним века спустя.)

Итак, купцы и проститутки — две категории людей особо авторитарного мышления, поэтому их поведение очень напоминало поведение высших должностных лиц государства при приближении к ним сверхвождя, и не важно, что враждебного государства. Этот результат, легко выводимый из теории стаи, подтверждается на материале событий в оставленной Москве и не только в ней. И на других оккупированных территориях России, и на других материках, и в рамках других цивилизаций получался похожий результат. Примеров — множество…

Профессии, которые всегда оказываются заняты яркими некрофилами (более других преданные принципу вождизма, или, что то же, — стайны) в «КАТАРСИСе-1» уже были перечислены. Это не только проститутки, уголовники, высшие администраторы (типа Ростопчина), профессиональные военные (типа Чичагова), но и жрецы национальных государственных религий — а они все равно зиждутся на принципе авторитаризма.