Ведьма для охотника - Татьяна Чащина

взглядом, равнодушно и спокойно. А потом, так же равнодушно и спокойно отвечает:

— Да. Это так.

Больше Юра ничего не считает нужным говорить, не считает нужным хоть как-то прояснять ситуацию.

Просто отворачивается от меня, говорит брату:

— Мы поедем, поздно уже.

— Да, на неделе созвонимся, — лениво отвечает Кирилл Кирсанов, Марта прощается со мной, и мы идем к выходу из ресторана.

Совершенно спокойный, равнодушный Юра.

И совершенно сбитая с толку, напряженная и испуганная я.

Смотрю в спину мужчины, от которого у меня будет ребенок, широкую, мощную, красивую…

Смотрю, а в голове слова его бывшей жены: “Сама лезешь в пасть? Ты — игрушка?”

Я — игрушка?

Глава 37

Поезд мягко покачивается, отмеряя шпалами все увеличивающееся расстояние.

К лесу за окнами, бесконечно мелькающим елкам, перемежающимся с необъятными, космическими какими-то просторами, я уже привыкла.

И теперь смотрю без особого интереса.

Поезд мягко укачивает, на душе становится спокойно и лениво как-то.

Все же, правильное решение я приняла.

Сразу надо было, наверно…

Но сразу я не смогла. Зарылась в себе, своих противоречивых эмоциях, которые только обострились после разговора с Юрой.

Вернее, не-разговора.

После злополучного ресторана, название которого я даже не запомнила, мы вышли на улицу, сели в машину…

И поехали к нему.

Молча.

Я все ждала, когда же Кирсанов соизволит хоть как-то прояснить вопрос о своей бывшей жене, надеялась, наверно, на что-то…

Дура, да, знаю.

Словно маленькая, все никак не могу осознать, кто я для него.

Из-за этих волнений самое главное событие в моей жизни как-то отошло… не на второй план, нет, но все же яркость чуть поутухла.

И, если я в начале, когда только сделала тест в туалете ресторана, рассматривала вариант сразу обрадовать будущего папочку, то теперь, занятая мыслями о случившемся, даже в голову такое не допускала.

Нет уж, пусть сначала ситуацию по своей бывшей прояснит, а то… Как-то страшно совсем.

Не по себе.

Всю дорогу я искоса поглядывала на Юру, ожидая… Не знаю, чего. Может, шага хоть какого-то навстречу?

Ну не совсем же он ледяной, должен понимать, что я на измене все равно? Что переживаю. И хотя бы поинтересоваться должен, что мне его бывшая наплела! Или до такой степени все равно?

И на меня, и на мои эмоции? Так уверен в себе?

Подобные мысли начали выводить из равновесия, я злилась, дулась и, в итоге, когда мы приехали к его дому, отказалась выходить из машины.

Юра, постояв возле открытой для меня двери, молча закрыл ее обратно, сел в салон, побарабанил пальцами по рулю. А потом развернулся ко мне:

— Ну?

— Ты знаешь.

Мне не хотелось разыгрывать комедию с наводящими вопросами. В конце концов, это не мой бывший тут объявился и торпедировал дикой информацией о моем предполагаемом маньячестве.

— Так… — Юра выдохнул, а затем жестко повернул меня к себе за подбородок, твердо взглянул в лицо, и я поразилась, насколько холодным был его взгляд в тот момент, — говорю один раз. А ты слушаешь. Наталья — психически больная. Все, что она тебе говорила про меня — бред. Я не собираюсь оправдываться перед тобой за свое прошлое и не жду этого же от тебя. С Натальей у меня были одни отношения, с тобой — другие. Учись доверять мне, поняла?

— А что по поводу ее мужа? И его банкротства? — все же уточнила я, жадно глядя в его холодные глаза. И поймала в них странную тень… Словно ему неприятно вспоминать. Или приходится что-то скрывать…

— А что по этому поводу?

Это увиливание ударило по сердцу. Так, что оно стучать перестало.

— Ты его разорил?

— Да.

Голос его был холоден и спокоен.

Облизнула губы. И упрямо спросила:

— И довел до самоубийства?

— Да.

— Но…

— Все, ведьма, больше ничего не спрашивай. Это — мои дела, моя прошлая жизнь. Она не имеет и никогда не будет иметь ничего общего с нами.

“Будет! — хотелось закричать мне, — будет!!! Она — уже в нашей жизни!!! Как мне смотреть на тебя, зная, что ты, хотя бы в теории, можешь такое сделать? И со мной тоже??? Где гарантия, что со мной этого не будет? Что я не стану второй Натальей? Не превращусь после всех испытаний в сумасшедшую тетку, преследующую женщин своего бывшего мужчины по туалетам?”

Но я этого не сказала. Просто не успела.

Юра наклонился ко мне и поцеловал.

Как всегда, жадно, как всегда , по-собственнически…

И я ответила.

По щекам текли слезы, но я не осознавала этого. И только, когда он оторвался от моих губ и с недоумением провел пальцем по мокрой щеке, поняла, что все это время безутешно плакала.

— Пойдем, ведьма, домой, — сказал Юра, — сегодня был тяжелый день.

И в этот раз я покорно приняла его руку.

Шагнула за ним в роскошный подъезд, поднялась в пентхаус.

Мне не интересны были ни виды, хотя они зачаровывали, ни обстановка, хотя она тоже отличалась роскошью.

Я ощущала себя потерянной, словно завернутой в пленку пупырчатую. И откуда-то снаружи доносилось хлопанье пузырьков. Это мой инстинкт самосохранения пытался до мозга добраться.

Юра больше не затрагивал тему своей бывшей жены, потащил меня в душ, потом в кровать.

И я подчинилась, находя странное удовольствие в разрушении себя.

А в том, что продолжая с ним быть, я разрушаю себя, не было сомнений.

Он меня целовал, тискал, бормотал те самые, такие нужные, такие приятные слова… И я погрузилась в это марево, отключая мозги.

День, такой тяжелый, такой безумный, видно, все же что-то повернул в моей голове, потому что я покорно позволила Юре сделать с собой все, что ему тот момент хотелось. Словно в апатическое состояние впала.

Не знаю, заметил ли он, что я была более безынициативная, чем раньше, или нет, но ему, собственно, никогда моя инициатива и не требовалась…

А мне было одновременно страшно, жарко, томительно, безумно… И все вертелся в голове тот самый первый сон, когда я бежала от него по лесу. Бежала, умирая от