Рыжая Соня и подземелье Пифона - Питер Нейл

— Все дело в механизме перезарядки,— пояснил он, беря со стола набор метательных игл, бок о бок скрепленных в ряд причудливо изогнутой скобой. Кузнец повертел ее в руке и привычным жестом загнал обойму в узкий приемник посредине ложа.— Вот так,— удовлетворенно кивнул он, наслаждаясь мягким звуком, с которым пачка игл встала на место.— Теперь рычаг.— Гуднар слегка наклонил оружие, чтобы девушка смогла все хорошенько рассмотреть.— Он сильно изогнут, и сделано это для того, чтобы увеличить ход рычага и уменьшить усилие при заряжании. Сперва ты тянешь рычаг на себя и тем самым натягиваешь тетиву.— Он легко, без всякого видимого усилия, потянул рукоять к себе.— Потом отпускаешь, и под действием пружины он возвращается на место. Одновременно иглы внутри обоймы сдвигаются, а верхняя встает на место.— Кузнец отпустил рукоять, и та быстро и плавно вернулась в исходное состояние. Верхняя игла встала напротив тетивы.— Ну вот. Можно стрелять,— закончил он объяснения, развернулся и, почти не целясь, выстрелил в заднюю стену кузницы.

С резким щелчком игла пробила висевший на стене стальной лист и вонзилась в сосновую плаху.

— С двадцати шагов пробивает панцирь аквилонского рыцаря,— заметил Север, принимая из рук Гуднара оружие.— Теперь смотри.

Он вскинул арбалет к плечу, и рука его размеренно заходила, взводя рычаг и тут же спуская тетиву. Пять раз успело отстучать сердце Сони, и шесть дребезжащих ударов возвестили о том, что оставшиеся иглы вонзились рядом с первой, посланной кузнецом. Что и говорить — впечатляюще.

— Попробуй.

Север протянул девушке арбалет, а Гуднар — новую обойму. Соня ощутила в руках его приятную тяжесть, но теперь уже отнеслась к нему иначе, потому что воочию убедилась, на что способно это игрушечное на вид оружие. Обойма неожиданно легко, словно сама, встала на место, а скоба, удерживавшая вместе предыдущую семерку игл, с жалобным звяканьем вывалилась на пол. Соня потянула за рычаг, чувствуя, как плавно нарастает усилие. Ей подумалось, что все не так просто, но, к собственному удивлению, девушка обнаружила, что никаких подвохов тут нет. Она недоуменно посмотрела на Севера.

— Форма рычага и форма лука,— коротко пояснил он.— По правде говоря, я и сам не ожидал, что получится так удачно.

Она кивнула и резко отпустила рычаг. Так же быстро, почти мгновенно, как и в руках Севера, он вернулся в исходное положение, а перед тетивой словно ниоткуда возникла игла — короткое жало, от которого не могла защитить даже сталь.

Легко вскинув оружие к плечу, девушка выстрелила. Струна тетивы тонко зазвенела, и в тот же миг стрела со звяканьем ударила в стальной щиток, легко «прокусив» его. Девушка даже не заметила, как рука сама собой потянулась к рычагу, изготавливая оружие ко второму выстрелу. Она лишь с удовлетворением отметила, что усилие и правда оказалось невелико — прицел практически не сбился. Но к этому можно привыкнуть.

Рука заходила вперед-назад, посылая в мишень иглу за иглой, пока запас их не иссяк. Времени на стрельбу у нее ушло несколько больше, чем у Вожака, но Соня давно уже смирилась с тем, что не в силах соперничать с ним. К тому же это лишь первая попытка. Зато воительница с удовлетворением отметила, что с помощью лука повторить это не сумела бы, не говоря уже о силе выстрела. Теперь ей не придется выискивать в доспехах противника уязвимое место.

— Здорово! — подытожила она, одарив мужчин благодарной улыбкой.

— К сожалению,— заметил мастер,— скоб не так много. Я понимаю, что в бою не до этого, но я посоветовал бы тебе по возможности подбирать использованные и вновь набивать их иглами.

— Кстати,— вмешался Север,— оружие можно заряжать и без скобы, вкладывая иглы по одной в приемник.

— Спасибо тебе! — Девушка шагнула к кузнецу и неожиданно чмокнула его в щеку.

— Что ты, милая,— растрогался Гуднар.— Мне всегда приятно услужить тебе. Кстати, что с рисунками? — обернувшись к Вожаку, спросил он.— Вернуть их тебе?

— Какой смысл? Оставь у себя.

Он посмотрел на Соню. Та кивнула, соглашаясь, улыбнулась, и он понял, что свою благодарность она выразит ему позже.

— Гане не помешал бы такой самострел,— заметила девушка.— Бедняжка никак не может справиться с луком.— Она вопросительно посмотрела на мастера, и тот с готовностью кивнул, но тут же иронично хмыкнул.— Ты что это? — насторожилась Соня.

— Хорошая у тебя подруга… Красавица. Но со странностями,— заметил он и, видя недоумение на лицах друзей, пояснил: — Никогда не видел такой чистюли. Иногда мне просто кажется, что она задалась целью смыть с себя кожу!

Соня и Север расхохотались, а кузнец Несколько опешил: он никак не ожидал такого веселья. Однако ни тот, ни другой не пожелали объяснить, в чем тут дело.

Когда они покинули кузницу, перевалило за полдень. После жаркой полутьмы, царившей в мастерской, солнце ослепило их, зато прохладный ветерок показался даром богов. Из лесной чащи, начинавшейся прямо за стенами Логова, доносился звонкий стук дятла. Среди листвы деревьев парка с веселым щебетанием сновали мелкие пичужки, деловито выискивая гусениц и личинок.

— Хорошо-то как! — блаженно потянувшись, сказала Соня.— Ты чего ухмыляешься? — заметив ехидную улыбку Вожака, тут же нахмурилась она.

— Ты права — хорошо,— согласился Север.— Но долго ли ты можешь прожить вот так, наслаждаясь тишиной и красотой? — ответил он, гадая про себя, как она отреагирует на его слова.

В прежние времена ему не избежать бы резкой отповеди. Соня, однако, лишь рассмеялась, звонко и заразительно.

Не сговариваясь оба остановились, и Север заглянул в огромные глаза девушки. Сейчас, при свете яркого солнца, они казались мягко-серыми, с едва заметным темным ободком и в то же время прозрачными и бездонными, как озерная вода.

И лишь этим летом он впервые с изумлением заметил, что подобно озерной глади они способны отражать ее настроение, становясь то зеленоватыми, то небесно-голубыми, то почти черными, как штормовое небо.

Север не удержался и прижал девушку к себе. Она почувствовала, как подкашиваются ноги, а мир начинает плавно раскачиваться перед глазами.

— Нет…— прошептала девушка, неохотно отстраняясь от него.— Не сейчас, милый.

Халима стояла в глубине комнаты, так, что снаружи никто не смог бы ее увидеть, и наблюдала за ними, испытывая душевные муки, сравнимые разве что с изощренной пыткой искушенного в своем ремесле заплечных дел мастера. Ах, если бы она могла вернуть то время, когда эта рыжая дрянь не была еще даже послушницей! Чтобы подавить готовый сорваться с губ яростный рык, она изо всех сил стиснула кулаки, да так, что ногти впились в ладони, а проступившие на них капельки крови потекли по пальцам, рубиновыми каплями падая на ковер. Но Пифия даже не почувствовала боли. Лишь ненависть еще сильнее сжала сердце.

Словно почувствовав ее тяжелую волну, Соня вздрогнула и, придя в себя, настороженно обернулась, пытаясь понять, что же произошло.