Сяо Тай и Императорский Дворец - Виталий Хонихоев

так и не понял, юноша он или девушка… что случилось с ослом Чжан Голао, да и с ним самим?

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Цао Годзю. — ворчит старик: — однако могу сказать, что этот… — тут он вдруг хватается за горло и падает со стула на пол, бьется в агонии, его плоть начинает плавится на глазах, оставляя отвратительное зрелище разлагающегося человеческого тела. Черный дым поднимается вверх и крытую веранду наполняют крики посетителей, ужаснувшихся от такого зрелища. Цао Годзю встает и смотрит на то, как даже пол под черной отвратительной жижей, стекающей с тела старика — плавится и обугливается.

— А я тебе говорил, что они попытаются надавить на тебя силой. — говорит Лао Тань, останавливаясь рядом с Цао Годзю и заглядывая ему через плечо: — какой ужас, не правда ли? Но по-другому никак, господин Ли Тегуай слишком силен, он бы выжил в любом случае… только Кровь Черной Гидры может уничтожить одного из Восьми Бессмертных.

— Получается я выбрал себе сторону. — вздыхает Цао Годзю: — и лучше бы Госпоже Кали победить, потому что в противном случае нас с тобой будут гонять по всей Поднебесной пока не найдут. А когда найдут… то мы пожалеем, что не умерли раньше. Владыки бывают крайне злопамятны, что небесные, что земные. Вставая на путь перемен, мы неизбежно вступаем в конфликт с текущим положением дел. С теми, кого сейчас все устраивает.

— Тц. Я знаю Госпожу много лет, и она обычно не проигрывает в битвах. Она может проиграть в споре или забыть о том, сколько ты ей должен денег, но в деле разрушения и уничтожения ей равных нет. Она даже не замечает как разрушает все на своем пути, в том числе мой бедный разум. Кстати, меня очень обидело, когда ты сказал, что «не понял кто этот смазливый Лань Цайхэ, юноша или девушка». Я — девушка. Когда я девушка, то меня и зовут Лань Цайхэ.

— А когда ты мужчина? — интересуется Цао Годзю, глядя на черную дыру, проеденную в деревянном полу, словно тут силуэт человека мелом обвели и выжгли потом все до самой земли… и оттуда еще дымок поднимается. Отвратительный запах. Ресторан придется закрывать.

— Когда я мужчина? — лицо Лао Тань идет волнами и вот уже перед Цао Годзю стоит высокий и красивый юноша в серебристом ханьфу и с веером в руке.

— Когда я мужчина, то я по-прежнему зовусь Лу Цзижэнь. — говорит юноша: — собирайся, повар, моя ученица и еще кое-кто уже ждут нас. У нас впереди долгая дорога.

— Эхе-хе-хе… — вздыхает Цао Годзю и снимает с себя передник: — кстати, а как ты его отравил? Он же ничего не пил и не ел…

— Я не травил господина Ли Тегуая, покровителя старости и нищих, обладателя посоха весом в десять тысяч цзяней. — отвечает юноша, пряча руки в широкие рукава: — я просто не дал ему противоядия. Он всегда был отравлен. Всю его жизнь я давал ему противоядие… раз в год. Но в этом году он его не получил. Как говорится, всегда проще вести дела с человеком если он — уже отравлен.

— Ты ужасный человек, Лань Цайхэ, один из Восьми Бессмертных. Хотя… сколько нас всего осталось? Пятеро?

Глава 18

Глава 18

Сяо Тай оглянулась по сторонам. Госпожа Хэ не соврала, действительно все отравленные «Сонными Объятиями» пришли в себя сразу после полудня, а девица Джиао со своей Кики и вовсе не спала, а лишь притворялась. Зачем — даже она толком объяснить не смогла, дескать все вокруг упали и как давай спать, а мне что делать? Вдруг так положено, она же в социальных нормах и правилах как свинья в апельсинах, лучше уж лечь вместе со всеми и всхрапнуть. Кстати и задремала она потом… а чего? Солнышко пригревает, джонка наконец перестала поскрипывать и стонать, ход замедлила и на волнах начала так убаюкивающе качаться… как тут не задремлешь?

Сяо Тай только головой покачала да усмехнулась. Странная ты, Джи Джи, сказала она ей, странная была, странной и остаешься. В ответ на что девица Джиао только плечами пожала. И сказала, что до тех пор, пока Старшая Сестра ее принимает такой как она есть — она такой и останется.

На том и порешили. Еще раз Сяо Тай поблагодарила Кики, погладив покрытую мелкими трещинами поверхность массивного желтоватого черепа неведомого создания и ощутив под пальцами теплую и гладкую кость. Такими на ощупь были шахматные фигурки из слоновой кости и нефрита, которыми она играла с мастером Ло. Полированные тысячью пальцами…

В свою очередь девица Джиао, сославшись на недосып и потребность поспать после хорошего обеда, удалилась в свою каюту — переваривать Госпожу Хэ по всей видимости. Впрочем с ней все было ясно, Джиао и раньше насчет социальных норм и правил не сильно заморачивалась, а жила в каком-то своем мире, по своим очень странным законам.

А вот остальные члены команды выглядели… не очень. Сереброволосая Ай, мастерица гибкой пики и самопровозглашенная Второй после Бога — носила темные круги под глазами, ссутулилась и смотрела в пол, о чем-то задумавшись. Мастер Ло передвигался исключительно в полупоклоне, считая себя виновным за все — и за поведение Второго Наследника и за все остальное, включая попытку Госпожи Хэ завершить земной путь этой Сяо Тай здесь и сейчас. Да и все остальные…

Она повернула голову и в поле ее зрения тотчас появился Кайсеки. Он с серьезным лицом наклонился чуть вперед, готовый выслушать распоряжения и приказания.

— Ты чего такой серьезный? — спросила она у него.

— Как не быть. — отвечает он, наливая в ее чашу немного вина, разбавленного гранатовым соком: — вот только я от наставницы отойду на шаг как ее то отравят то убить хотят.

— Можно подумать это твоя вина. — ворчит она, принимая от него чашу: — сколько нам еще плыть осталось?

— Мастер Ло говорит, что полдня осталось. Но это было полдня назад. Значит вот-вот на месте будем. — Кайсеки убирает кувшин с вином: — а пить и есть вы теперь только у меня с рук будете. Потому как наставница не просто Кеншин, Идущая Путем Меча, но сама Темная Госпожа Кали.

— О, господи, только ты не начинай. — вздыхает Сяо Тай и отпивает глоток вина