Мальчик, который упал на Землю - Кэти Летт

– Так зачем ты все-таки приехал в Лондон? Ну правда? Господи, ты же не от суда прячешься, а?

– Не-а. Я удрал после того, как жена от меня слиняла. Ну, то есть, житье в Лондоне по-прежнему бессмысленно, но здесь я хоть не напарываюсь на людей, которые рвутся сообщить мне, дескать, только что видели, как моя супружница сидела на лице у моего лучшего друга.

– Найдешь себе еще кого-нибудь, – сбанальничала я.

– Не. Женщины сейчас все такие сложные, – ответил он с игривой усмешкой. – Я не считываю их сигналов. Вот ты сама, типа, давай – возьми меня, отлупи, изнасилуй, приголубь, все разом, но только не трогай руками. Прям сейчас! А уж как меня выводит, что тебе невдомек, до чего я сам всего этого хочу.

Может, выпивка подействовала, может, нервное напряжение, но я хохотала так, что мне чуть жизненно важные органы не разорвало.

– Жизнь пошла под откос, когда мусорные баки на колесиках изобрели. Вот прикрутили колеса к помойкам – и все, мужики больше ни к чему.

От его заскорузлого обаяния моя насупленность потекла, как масло на солнце.

– Ну не знаю. Мне бы мужчина был очень кстати, пока рос Мерлин. Его отец слинял, как только диагноз поставили.

– Да? – Арчи глянул на меня так, будто погладил теплой рукой, и внутри у меня что-то разжалось.

– Мы познакомились в самолете. Фиби подарила мне билеты до Нью-Йорка и обратно на день рождения. Я не знаю спесивее и самовлюбленнее умника, чем Джереми.

– Так ты, что ли, случайно залетела от этого упыря?

– Нет. Я в него влюбилась без памяти, вышла за него замуж и родила этого ребенка.

– Зато какого! – Арчи вскинул брови. – Вот, блин, тебе пахоты досталось. Хоть медаль давай. Как этот мудозвон мог вас бросить?

– Мой бывший муж – эгоистичный, подлый, низкий гаденыш. Не в пренебрежительном смысле слов. Если знаком с ним – значит, уже влюбился. Пока не сблизитесь настолько, что захочешь его убить, – добавила я.

– В разводе бывает только два типа людей. Те, кто тебя отымел, и те, кого отымел ты. Если не повезло и натягивают тебя, обычно это делают без смазки и во все дыры, без прелюдии, после чего тебе выпускают кишки бензопилой, а на раны вываливают червей.

– Разведенные – да. Нас видно за милю, – согласилась я. – У нас у всех страдальческий, измученный, потрясенный вид военнопленных, которые только что выкопались на свободу...

– Ага, и тут обнаружили, что подкоп выводит в самое пекло битвы при, блин, Сомме.

– Точно. В общем, если тебе от этого легче, то у меня все куда хуже твоего, Арчи. Я учительница, которая не смогла научить собственного сына. Мне впору уже быть завучем, а я все учу английской литературе подростков, у которых все чтение сводится к меню в забегаловке с фаст-фудом. Мой выпускной класс объявил мне, что терпеть не может книги – особенно если их приходится читать.

– Литературу надо запретить. Тогда все сразу воспылают к ней страстью, – подначил меня Арчи.

– Да, всю, кроме книг, у которых на обложках секс-дивы без обложек... А мой Великий Роман!

– Ну так а что, блин, тебя останавливает? Главное, чтоб в названии были слова «память», «дорога» и «призрак», а внутри, стало быть, до хрена войны и пыток. Тогда попадешь в шорт-листы любой, блин, премии.

Я рассмеялась. Арчи выключил футбол и повернулся ко мне.

– Кстати, у австралийцев прелюдией называют выключение телевизора, – сказал он, подался вперед и поцеловал меня.

Я хватанула ртом воздух, как теплая тушка в студеном прибое. Мгновенно проклюнулось возбуждение, зашипел неожиданный восторг. Арчи был как кофейные зерна с дымным привкусом амаретто и карамели. Меня обволокло острым, мускусным духом его пота, вина и табака. Щетина терла мне щеки. Я ощущала всей собой вес, мощь и мышцы этого мужчины. Электричество неслось от горла к ногам, задевая на своем пути многое другое. Я прекратила метаться и дала себе раствориться в этих мгновениях.

Когда нас разъяло, Арчи поглядел на меня и нежно, и жадно. Хоть сердце меня и не слушалось, я решила применить австралийскую прелюдию Арчи наоборот – включила телевизор. Ошарашенно отползла в угол дивана и сделала вид, что меня захватил повтор финала чемпионата Румынии по дартсу. Шумная сентиментальность перестала быть моей сильной стороной. Я теперь поднаторела в зловредности и сарказме. Воцарилась натянутая, надуманная тишина – и тут Мерлин загремел ключами в замке. В прихожей он практически выдал Нуриева.

– Мое первое свидание! – Его распирало от счастья, как воздушный шарик с гелием. – Какой божественный вечер. У меня случился великий миг жизни. Атмосфера была сплошь электричество. Я сорвал рубашку и выдал феноменальные па. Я чувствовал себя бессмертным... По-моему, у меня обворожительная личность, как ты думаешь, мам?

Я рассмеялась.

– Конечно, милый.

Мой сын будто созрел и расцвел так, что аж светился. Он стиснул меня в ожидаемых медвежьих объятиях, будто я была аккордеон из плоти и крови. Его трепетный восторг передался и мне.

– Везет Мерлину, – сказал Арчи тихо, и в голосе его была слышна улыбка.

Я пожелала Арчи спокойной ночи со всей формальностью французской статс-дамы и удалилась к себе. Чуть погодя мне под дверь просунулась записка.

Мне только что был интересный звонок – от председателя Международной Комиссии по Упущенным Звездным Шансам.

Кажется, они хотят наградить тебя на своем следующем гала-концерте. Я дал им твой номер.

Подпись: ПТБРНР (Проживающий у Тебя Бог Рок-н-Ролла)

Я лежала в постели без сна, и прикосновения Арчи все еще шептались у меня на коже. Я вдруг начала фантазировать, как Арчи движется в постели, как он пахнет, как его сильные ноги обовьют меня. И тут я услышала музыку. Тихие, текучие ноты выманили меня в коридор и, как дудка крысолова, повлекли к лестнице. Подо мной по гостиной разливалась мелодия. Арчи играл на акустической гитаре. Он пел пронзительно и нежно, и у меня даже по мурашкам побежали мурашки. К концу песни Арчи будто родился для меня заново. Облекся таинственностью. Вернувшись в постель, я осознала, что этот человек вовсе не был, оказывается, неандертальцем. По эволюционной лестнице он явно продвинулся до хомо эректуса. Ясное дело: Арчи выпендривался. Так ведь и я.

Наутро я проснулась в полосе теплого, густого солнца. Меня ожидал суетливый скучный день: сбегать за продуктами, отвезти Мерлина на Александеровскую тренировку по плаванию[83]и намучиться потом с его домашними заданиями, но одной мысли о поцелуе Арчи, о его песне хватало, чтобы улыбка сияла в моих глазах до самого вечера – даже в очереди в экспресс-кассу продуктового магазина, которая продвигалась с такой скоростью, что можно было сгонять к гинекологу, сделать маникюр, педикюр, развестись и не потерять своего места в хвосте.