Заклятие счастья - Галина Владимировна Романова

Старый муж послушно проковылял к диванчику, сел рядом с женой, уставив на Назарова недобрые черные глазищи.

– Помню, конечно, помню тот скандал. И водки побили тогда много. И драка с охранником. Пол в крови… Ужас!

– Их ведь разняли тогда?

– Да, мужчина один разнял.

– Что за мужчина? Вы его знаете?

Ее настороженный взгляд в переносицу Назарова не оставлял сомнений: мужчину Геля знает отлично.

– Горелов, – подсказал он. – Горелов Степан Сергеевич.

Геля согласно кивнула.

– Он же потом и увел пьяного посетителя на улицу. Так?

– Так.

– Хорошо… – похвалил Назаров, боясь ей улыбаться, взгляд ее мужа следовал за его движениями, как дрессированный. – Горелов утверждает, что посадил пьяного посетителя в такси и тот уехал. Вы не видели, в какую именно машину он его посадил? Это очень важно, Ангелина Алексеевна!

– А сам Горелов что говорит?

Гелины глаза сделались хитрющими-прехитрющими.

– Говорит, что не помнит, – не стал врать Назаров.

– Ага! Как же! – неожиданно возмутилась Геля. – Память ему отшибло! Небось как и тебя мучил, тоже забыл?!

От неожиданности Сергей ахнул. Ничего себе, тетя! Но не стал никак комментировать. Тем более что супруг ее с каждой минутой делался мрачнее самого мрачного ненастья.

– Так в какую машину посадил Горелов пьяного покупателя?

– На какой тот приехал, в ту и посадил, – фыркнула Геля и тут же вдела свою руку в руку мужа, видимо, ощутила его напряжение. – Я подышать вышла, когда он подъехал.

Она настороженно покосилась на Сашу. Выходила она не подышать, а покурить с Витей-грузчиком. За курево Саша ее ругает. А если узнает, что курила в компании с мужиком, тогда вообще жди скандала! Они с Витей курили, зубоскалили, все про грядущий Новый год шутили. Кто в кого наряжаться станет на предстоящем корпоративе. И тут подъехала легковушка.

– Кто подъехал, Ангелина Алексеевна?

– Покупатель этот пьяный, но не за рулем, конечно. Выбрался из машины, крикнул водителю – я щас – и в магазин. Я за ним. Думаю, чего еще купить решил? Чего вдруг стало мало? Хлеба, колбасы? А он прямиком к водке! Ну и… Повалил все с полок. И началось! Мы с девочками хай подняли. Потом охранник Ваня подошел. Они и сцепились. Ваня его из отдела выволок, потащил на улицу, а тот упираться. И уже почти на выходе они знатно помахались. Кровищи было!.. Если бы не этот Горелов ваш, может, и поубивали бы друг друга. Он вмешался, спасибо.

– Он с ними приехал? В одной машине?

Эта мысль, ни разу не приходившая ему в голову, вдруг показалась единственно верной, все объясняющей.

– Ой, вот не знаю, – призналась Геля, прикладывая ладонь к пленительной ложбинке между своих грудей. – Не видела, откуда он взялся.

– Он мог с ним приехать, – проговорил вполголоса Назаров. – И с ним уехать.

– Нет! – громким голосом встряла в его мысли Геля. – Он никуда не поехал. Он посадил парня в машину, что-то сказал водителю, похлопал его по плечу, вот так…

И она осторожно похлопала по плечу своего мужа.

– Хорошо. В магазин он больше не возвращался?

– Ну как же! Он потом с Ваней долго о чем-то говорил. Мне показалось, он его уговаривает.

– Уговаривает?

– Ну да, тоже по плечу хлопал его, как водителя машины. И все скалился и скалился, будто веселье какое! Тоже цирк нашел, – она неодобрительно качнула головой.

– Хорошо, Ангелина Алексеевна. – Назаров захлопнул блокнотик, сунул его в задний карман штанов. – У меня к вам последний вопрос на сегодня.

– На сегодня?! – возмущенно дернул шеей ее муж. Складки дряблой кожи на горле, движимые кадыком, заиграли волнами. – Значит, еще придешь, начальник?! Решил постоянным гостем стать?!

Его скрюченные старостью и артритом пальцы нервно дергались, когда он поправлял поношенные штаны на коленках.

– Нет, не приду. Нужно будет, вызову к себе в отдел повесткой.

Назаров поднялся с деревянного стула. Задрал голову, пытаясь рассмотреть сквозь густую крону древнего грушевого дерева небо. Солнце путалось лучами в листве, безнадежно пытаясь продраться сквозь толстые старые ветки, где-то терялось на середине, ныряло в соседний неухоженный виноградник. Искало редкие гроздья.

Славно было в этом старом запущенном саду. Дико. Первобытно. Ему понравилось.

– Так что за вопрос? – напомнила Геля, поднимаясь с диванчика, чтобы проводить гостя.

Саня тоже было поднялся, но тут же понял, что не поспеет за ними. Гость был молодым, здоровым, агрессивно активным. Гелина плоть, плавно колышущаяся при движении, пышела здоровьем. И хоть молодостью и стремительностью с гостем она не могла соревноваться, все же не отставала от него ни на шаг.

Саня Саргисов снова привалился плечом к грушевому дереву и с тоской подумал, что он также стар и червив, как этот ствол. И свалить их ничего не стоит. Достаточно одной сильной бури. Очень сильной, страшной бури…

– Ангелина Алексеевна, ваш директор сказал мне, что, когда пьяный покупатель Листов дрался с вашим охранником Рыковым, они упоминали имя какой-то женщины. – Назаров пытливо глянул на полное, вспотевшее от жары и быстрой ходьбы лицо Саргисовой. – Вы не помните это имя?

– А что директор говорит?

Она стремительно облизнула губы, увела взгляд от Назарова вдоль по улице, на которой стоял ее дом.

– Директор говорит, что не помнит. Будто имя какое-то простое, но не помнит.

Взгляд Гели Саргисовой уперся в последний забор на их улице, медленно прошелся обратно. Уперся в его пыльные светлые мокасины, поднялся по джинсовым штанинам до ремня, потом проскакал по пуговицам рубашки до шеи, подбородка. Заглянул в глаза.

– Ангелина Алексеевна… – он мягко улыбнулся. – Вспомните…

– Ох, господи, прости меня, – неожиданно выдохнула она с горечью и следом, шагнув назад и потянув калитку на себя, произнесла: – Маша… Они дрались из-за какой-то Маши…

Несколько последних дней, а точнее – уже почти неделю – он сам себе казался заключенным под стражу. Или, точнее, зверем в клетке. Измученным, злым, с воспаленным от безысходности мозгом, затравленным взглядом, с нарастающим в душе ожиданием скорого бунта.

Он устал! Он не хотел дальше притворяться и делать вид, что все хорошо, что он добрый, хороший, дрессированный. Что он и дальше станет жить так, как живет сейчас. Утром вставать, послушно целовать жену, съедать завтрак, если он был. Уходить на службу. Потом возвращаться, снова целовать жену, съедать ужин, если он был. Ложиться с женой в постель. Любить ее, если возникала физиологическая потребность. Скрипеть зубами, слушая отвратительный говор тещи.