Твое нежное слово - Кэрин Монк

– Почти год в доме круглые сутки били часы, – продолжал, смеясь, Оливер. – Наконец его светлость собрал их и отправил в Инвернесс известному часовщику, который целый год их чинил!

Камелия улыбнулась. Она живо представила себе маленького Саймона, который разбирал все, что ему попадалось в руки.

– Саймон научился собирать часы?

– В конце концов, Хейдон нанял часовщика, чтобы тот научил Саймона, – ответил ей Джек. – Через неделю мастер сказал, что у Саймона невероятные способности и ему следует подумать о карьере часовщика.

– Но часы его больше не интересовали, – покачав головой, добавил Оливер. – Он начал создавать машины на основе часового механизма.

– Какие? – поинтересовалась Камелия.

– Однажды Юнис и Дорин велели ему с младшим братом Джейми помыть посуду после ужина. Саймон вбил себе в голову, что будет гораздо лучше, если это сделает машина, – начал Оливер. – Поэтому он сложил тарелки и стаканы в старую деревянную бадью с мыльной водой и пристроил к ней какое-то хитрое изобретение. Когда Юнис и Дорин возвратились в кухню, Джейми вертел рычаг, заставляя бадью трястись, а Саймон торопил его, уверяя, что так посуда вымоется быстрее.

– Он был очень разочарован, когда Юнис начала вытаскивать из бадьи разбитые тарелки и стаканы, – криво усмехнулся Джек. – После этого ему пришлось отказаться от своего изобретения.

– Но он не перестал изобретать, – улыбнулась Камелия.

– Нет, это у него в крови, точно так же, как море в крови у Джека, – объяснил Оливер. – Его светлость и Женевьева наняли для него лучших наставников, и все они согласились, что парень необыкновенно умен. Даже тот, который ушел после того, как Саймон случайно взорвал его стол. – Он весело хлопнул себя по колену. – Бедняга подпалил брови, Аннабелл пришлось подрисовать их кусочком жженой пробки. Когда Саймон уехал в университет, мы боялись, что он случайно сожжет его дотла.

– И он это сделал? – поинтересовался Зареб.

– Я поджег только одну лабораторию. – С нижней палубы появился Саймон с удобно устроившимся на его плече Оскаром. – Ее все равно нужно было модернизировать.

Мягкий лунный свет залил его. Саймон был в простой белой рубашке, темных брюках и свободно болтающемся сюртуке. В ночном свете Саймон показался Камелии совсем исхудавшим, за несколько дней болезни он стал еще бледнее. Чувство вины кольнуло ее. Он совершенно изнурил себя, работая над насосом день и ночь до посадки на «Независимость». Камелия не могла отделаться от мысли, что его слабость повлияла на течение морской болезни, которая одолела его с той минуты, как пароход Джека отчалил из Лондона. В Африке ему будет лучше, решила она, глядя, как Оскар заботливо перебирает спутанные рыжие волосы Саймона. Как только Саймон окажется на земле, африканское солнце и ветер станут ласкать его, и он снова окрепнет.

– Джек и Оливер только что рассказывали нам о ваших детских проделках, – улыбаясь, объяснила она. – Похоже, еще тогда вы стремились все улучшить.

– Меня всегда интересовало, как что работает, – ответил Саймон, отцепив лапы Оскара от своей шевелюры. – Как только это поймешь, можно сосредоточиться на усовершенствовании.

– Многие вещи не нуждаются в улучшении, – философски заметил Оливер.

– Например?

– Например, небо, – подсказал Оливер. – Все эти звезды были тысячи лет и будут еще столько же. Тут нечего улучшать, можно только стоять и наслаждаться видом.

Саймон поднял глаза и нахмурился.

– Если мы хотим изучить звезды, то нуждаемся в оборудовании, а его всегда можно улучшить. Когда-нибудь я сделаю телескоп, который позволит видеть планеты более ясно.

– Для чего нужно видеть планеты, когда над нами все эти звезды? – нетерпеливо возразил Оливер. – Думаю, для твоего пристального взгляда их больше чем достаточно.

– Я хотел бы видеть еще дальше.

– Зачем?

– Потому что мне любопытно, что там. Я хочу знать о вещах, которые непросто увидеть.

– А тебе не приходило в голову, что есть вещи, не предназначенные для твоих глаз?

Саймон пожал плечами:

– Думаю, если для моих глаз что-то не предназначено, то я этого и не увижу.

– Следующее, что ты попытаешься увидеть, это дорога на небеса, и сам Господь скажет: «Хватит, молодой Кент, не лезь куда не следует».

– Когда Бог скажет это, я буду смотреть куда-нибудь еще, Оливер, – беззаботно ответил Саймон. – На свете еще много непознанного, оно ждет своего часа.

– Всем добрый вечер, – поднялся на палубу Эллиот. – Уже немного поздно и воздух холодный, ты так не думаешь, Камелия?

– Мне хорошо, Эллиот, – заверила его Камелия. – Мы любуемся прекрасным ночным небом.

– Как наши дела, капитан Кент? – не поднимая глаз, спросил Эллиот. – Мы идем по графику?

– За последние дни мы прошли большое расстояние, – сказал Джек. – Но впереди по курсу плохая погода, которая, вероятно, задержит нас на день-другой. Надеюсь, мы сумеем наверстать отставание.

– Плохая погода? Что вы хотите этим сказать? – усмехнулся Оливер. – Небо такое ясное, что чище не бывает.

– На юго-востоке темная туча.

– Что, вот эта крошечная тень? – фыркнул Оливер. – Это маленькое облачко, потерявшее мамочку.

– Мамочка как раз позади него, – ответил Джек, удивленный сравнением Оливера. – Да и папочка тоже.

– Капитан прав, – глядя вдаль, прищурил глаза Зареб. – Надвигается шторм. Я это чувствую.

– Наверное, тогда нам нужно набрать скорость, – предложила Камелия. – И проскочить раньше, чем разразится шторм.

– К сожалению, он прямо по курсу, и мы просто раньше с ним встретимся, – сказал ей Джек. – Не волнуйтесь, «Независимость» на своем веку повидала немало плохой погоды.

– Ваше судно, может, и привыкло к этому, но желудок этого парня не так крепок, – кивнул в сторону Саймона Оливер. – Если он еще три дня проведет, уткнувшись носом в ведро, то, когда доберемся до Кейптауна, от него кожа да кости останутся.

– Значит, с тех пор, как мы отправились, у вас были тяжелые времена, Кент? – с некоторым превосходством спросил Эллиот. – Как я понимаю, вы не привыкли к океанским путешествиям?

– Все в порядке.

На самом деле Саймон чувствовал себя словно выжатый лимон, но не имел желания сообщать это Уикему. Его раздражало, что на всех остальных качка совершенно не действовала, а он, страдая от тошноты, валялся на узкой корабельной койке в своей каюте.

– Надеюсь, что это так. В Пумулани вам понадобятся вес ваши силы.

– Не беспокойтесь обо мне, Уикхип, – заверил его Саймон. – Привыкнув к движению, я понял, что море мне очень нравится. А сейчас извините, я вернусь к своим чертежам. Увидимся утром. Доброй ночи.