Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев

— Я не имею с ним связи, — на всякий случай снова сказалСавельев, уже менее решительно.

— Вот наши телефоны. — Дронго положил на столик визитнуюкарточку-книжку своего отеля.

— Ну, если хотите, можете ее оставить, — пожал плечамиСавельев, — просто в качестве сувенира.

— Пусть он нам позвонит, — проигнорировал его слова Дронго,— повторяю, что это очень важно. Можете сказать, что убит Лозинский.

Савельев заметно побледнел. Потом машинально взял своюкружку с пивом, поднес к губам и только тогда обнаружил, что она пуста.

— Кого убили? — немного заикаясь, спросил он.

— Вы прекрасно все слышали, — холодно произнес Дронго,выходя из гостиной.

— Будьте добры, передайте ему наш разговор.

На обратном пути в Берлин он все время молча глядел намелькавшие за окном вагона пейзажи. Наконец Потапчук не выдержал.

— Думаете, он позвонит?

— Вы знаете его лучше меня, — повернул к нему голову Дронго.— Как вы считаете, он позвонит?

— Думаю, да, — кивнул Потапчук.

— Мне тоже так кажется. Вы не проголодались? У нас в отеле,в правой части здания, есть изумительный итальянский ресторан «Феллини».Предлагаю вам там пообедать.

— Они ищут покупателя, — вспомнил Потапчук о состоявшемсяразговоре, — через Лозинского и Сарычева искали покупателя.

— Верно. Потому он и принял нас за покупателей. Вы видите,мистер Потапчук, как плохо путешествовать в вашей компании. У вас очень характернаявнешность. А я всегда считал, что внешность «ликвидатора» должна бытьнезаметной, чтобы не бросаться в глаза. Хотя, наверное, это устоявшиеся штампы,а в руководстве КГБ всегда старались избегать повторов. Насколько я знаю, вовсяком случае.

— При чем тут моя внешность? — спросил Потапчук.

— Он же сразу обратился к нам по-русски. Надеюсь, вы несчитаете, что он узнал меня, а не вас.

— Это еще неизвестно, — на всякий случай сказал«ликвидатор», — он просто считал, что мы приехали из России.

— Не стану с вами спорить. Но я все время думаю о том случаев баре. И все больше убеждаюсь, что там сидел еще кто-то чужой. Но восстановитькартину событий достаточно сложно. Началась суматоха, крики, стрельба, а я,признаться, надеялся увидеть одного связного, и никак не больше. Но сейчассчитаю, что там присутствовал главный покупатель документов, не замеченныйнами.

— А вы не помните, кто именно там сидел?

— Пытаюсь вспомнить. Но там находилось человек двадцать, неменьше. И потом эта неожиданная стрельба, когда началась проверка документов.Признаюсь, в этот момент я больше думал о себе, чем о неведомом покупателе.

В отель они вернулись через три часа. Получив внизу ключи,пообедали в ресторане и лишь затем пошли к лифту, чтобы подняться на шестойэтаж. Их номера располагались с правой стороны коридора и выходили окнами наплощадь. Дронго первым достал свой ключ. Вставляя его в замочную скважину, онуслышал телефонный звонок в своем номере. Быстро шагнув в комнату, он поднялтрубку.

Потапчук вошел следом за ним.

— Слушаю вас, — немного напряженным голосом сказал Дронго.

— Кто со мной говорит? — услышал он хриплый голоснезнакомца.

— А кто вам нужен?

— Позовите Виктора Потапчука, — потребовал незнакомец, иДронго передал трубку напарнику.

— Слушаю, — сказал тот, облизывая внезапно пересохшие губы.

— Виктор, это ты? — сразу узнали на другом конце провода. —Я не поверил в твой приезд.

— Игнат, — узнав голос своего бывшего руководителя, Потапчукошеломленно взглянул на Дронго, — где ты находишься?

— В раю, — засмеялся Савельев. — Надеюсь и ты скороочутишься здесь, во Франции. Это даже лучше, чем в настоящем раю. Поверь мне наслово.

В Ниццу они прилетели, сделав пересадку в Париже. Им почтине пришлось ждать, приземлились без двадцати пяти двенадцать рейсом 1529авиакомпании «Эйр-Франс» и уже через час десять минут вылетели в Ниццу изаэропорта имени Шарля де Голля, куда обычно прибывали самолеты из Берлина. Рейс316, на который они успели зарегистрироваться, был один из немногих, вылетающихименно из этого аэропорта. В большинстве своем самолеты «Эйр-Франс» и«Эйр-Интер» летели в Ниццу из аэропорта Орли, и им пришлось бы потратить ещеоколо часа, добираясь туда.

Ницца встретила их теплой погодой, словно сюда уже пришла нетолько весна, но и подталкивающее ее лето. Уже в аэропорту они окунулись вмягкую обволакивающую духоту, столь характерную для побережья Лазурного берега.Такси стояли прямо у здания аэропорта, за стойкой регистрировали билетыпассажиров, летевших в Монако. В самом «игорном княжестве» не было аэропортов,способных принимать самолеты, и туда добирались лишь на вертолетах.

В здании аэропорта на самом видном месте висела таблица всехгостиниц не только Ниццы, но и ее не менее знаменитых соседей — Монако и Канн.При этом желающий мог бесплатно позвонить в любой отель и заказать номер посвоему усмотрению. Дронго сразу увидел знакомую на весь мир вывеску отеля«Негреско».

Заметив его взгляд, Потапчук нахмурился. По количествузвездочек и добавленному слову «люкс» он понял, что Дронго вновь закажет самуюлучшую, а следовательно, и самую дорогую гостиницу. Он уже шагнул к напарнику,собираясь гневно возразить, когда тот поднял трубку и на английском языкезаказал два одноместных номера в «Негреско».

— Зачем вы это делаете? — спросил Потапчук, когда онинаправились к стоянке такси.

— Привычка, — произнес Дронго, — я люблю жить только в оченьхороших отелях. Или у себя дома.

— А где ваш дом? — подозрительно спросил Потапчук.

— Вообще-то у меня две квартиры, — признался Дронго, — вдвух разных городах, ставших ныне столицами разных государств. Но по природесвоей я немного «человек мира». Наверное, я даже более космополитичен, чемдумал. Мне одинаково хорошо в Буэнос-Айресе и Нью-Йорке, Париже и Мадриде,Стамбуле и Пекине. Может, это просто страсть к перемене мест, как вы считаете?

Они сели в такси, и Дронго назвал отель. Водительуважительно кивнул, и машина выехала на широкую трассу.

— И везде вы живете в дорогих отелях? — спросил Потапчук.

— Стараюсь, во всяком случае. Это невероятное удовольствие,Виктор Николаевич. Я понимаю, во время ваших «командировок» вам приходилосьжить где попало, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, но незабывайте, я был официальным лицом, экспертом ООН. Нам обычно выделяли отеливысшей категории.