От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

И, таким образом, в результате попустительства ведущих мировых держав к концу 1931 года вся Маньчжурия оказалась оккупирована Японией. В Маньчжурии стало безраздельно хозяйничать командование японской Квантунской армии[330]. 18 февраля 1932 года на этой территории (три провинции на северо-востоке Китая и преобладающая часть Внутренней Монголии) Япония создала марионеточное государство Маньчжоу-го с богатыми полезными ископаемыми, относительно развитой промышленностью и современными коммуникациями. Это внесло существенные коррективы в баланс сил на Дальнем Востоке, причем не в пользу СССР. Советско-японская граница, которая до того проходила де-юре только по морю, отныне стала де-факто включать весьма протяженную сухопутную линию на континенте.

На роль правителя Маньчжоу-го был выбран Пу И – последний император из маньчжурской династии. В Маньчжурии должность японского посла, в задачу которого входила координация деятельности здесь всех японских учреждений, а также выполнение функций начальника Квантунской области, получил командующий Квантунской армией Муто Нобуёси. Однако добиться официального признания этих действий мировым сообществом Японии так и не удалось. После доклада комиссии во главе с англичанином Литтоном, выезжавшей в Маньчжурию для выяснения обстоятельств сложившейся ситуации, 24 февраля 1933 года сессия Лиги Наций вынесла резолюцию о японо-китайском конфликте, в котором в случае признания «особых прав и интересов» Японии в этом районе Китая захват Маньчжурии признавался незаконным и объявлялся нарушением Японией «Договора 9 держав» от 6 февраля 1922 года. Реакцией Японии на эту резолюцию стал ее незамедлительный выход из Лиги Наций. Напряженность в отношениях между Японией и Китаем продолжала нарастать.

В связи с размещением японских войск в непосредственной близости от границ СССР угроза советскому Дальнему Востоку значительно возросла. Оккупировав Маньчжурию, японцы не стали придерживаться демаркации границы, проведенной Россией и Китаем. Резко участились пограничные инциденты, инспирировавшиеся командованием Квантунской армии и властями марионеточного государства Маньчжоу-го, созданного японцами. Если до 1931 года советские пограничники имели дело в основном с китайскими контрабандистами и нарушителями из числа местного населения и бывших белогвардейцев, то с приходом японцев советской пограничной охране пришлось вести борьбу главным образом с вооруженными группами регулярных войск и японской агентурой[331].

28 октября 1931 года японское правительство обратилось к правительству СССР с нотой протеста по поводу советской помощи китайским войскам в Маньчжурии. В ответной ноте советская сторона отвергла протест Японии на том основании, что он «не имеет никакой почвы» под собой и «основывается на слухах»[332]. Тем не менее для СССР возникла серьезная проблема. Хотя основные силы правителя Маньчжурии Чжан Сюэляна, не оказывая серьезного сопротивления, отошли в провинцию Жэхэ, в двух районах на северо-западном и юго-восточном участках КВЖД, примыкающих к Забайкалью и Приморью, китайские части продолжали оказывать вооруженное сопротивление продвигавшимся к советским границам отборным частям Квантунской армии. К концу 1932 года разрозненные части китайской армии были прижаты к советской границе в Забайкалье и Приморье. Зимой 1933-го через границу переходили тысячи китайских солдат и офицеров. Их интернировали, размещая в лагерях.

Возникли серьезные трудности в эксплуатации КВЖД, игравшей большую роль в экономике Дальневосточного края (она почти на 700 км сокращала путь до Владивостока и заметно разгружала забайкальско-дальневосточное плечо Транссибирской магистрали). С 1932 года на КВЖД начались антисоветские провокации. Их устраивали белогвардейцы и вооруженные формирования марионеточного государства Маньчжоу-го по прямому указанию командования Квантунской армии, которое не могло смириться с присутствием чужого государства, к тому же будущего противника, на подконтрольной ей территории. В Москве тоже понимали, что с дорогой надо расставаться и из Маньчжурии уходить окончательно. Дорога нормально уже не работала, а надежды на то, что совладельца удастся вразумить коротким военным ударом, не было[333]. Устроить второй конфликт на КВЖД по образцу 1929 года было невозможно. Любые военные действия, но уже против частей Квантунской армии, немедленно привели бы к длительной кровопролитной войне с Японией.

В Москве не хотели никаких конфликтов на Дальнем Востоке и приняли решение продать советскую часть дороги Японии. Советский Союз никогда не признавал независимость Маньчжоу-го, и никакие переговоры с этим «государством» были невозможны. После продажи дороги третьей стране можно было с достоинством, сохраняя «лицо», уйти из Китая. В Токио трезвомыслящие политики приняли предложение о продаже. Начались переговоры о цене и условиях выплаты стоимости дороги. Соглашение о КВЖД было подписано 27 марта 1935 года. Дорога была продана за незначительную сумму (140 млн иен).

Однако и после разрешения вопроса о КВЖД различного рода инциденты на советско-маньчжурской границе не прекращались. В ответ на неоднократные заявления и ноты советского правительства японские дипломаты либо отрицали факты нарушения границы, либо ссылались на ее неопределенность на местах. Вся официальная японская печать предсказывала скорое начало войны с Россией. В ноябре 1934 года японский журнал «Хинодэ» организовал диспут на тему «Будет ли воевать СССР?» с участием представителей армейского генералитета и «специалистов по России». В ходе этого диспута, проводившегося в откровенно антисоветском и антирусском духе, участники обвиняли Советский Союз в стремлении к большевизации всего мира, в создании разветвленной шпионской сети в Маньчжурии, в наращивании сил на Дальнем Востоке и прямой подготовке войны против Японии, в намерении сколотить единый антияпонский фронт из СССР, США и Англии и в других смертных грехах. В то же время раздавались и трезвые предупреждения о том, что великие державы Европы и Америки стремятся стравить Японию с Россией, чтобы «половить рыбку в мутной воде» и прибрать к рукам их «сферы влияния»[334].