Антикиллер-2 - Данил Корецкий

– На суде раскололась? – спросила Жало и ударила новенькую по сцепленным впереди ладоням. – Стой ровно, колхоз!

Зойка опустила руки и затравленно кивнула:

– Все в сознание были. Пацанов с вещами взяли и у меня два кольца нашли...

– Ну и дура! – осудила Лупоглазка. – Никогда в сознанку не иди! Нелька гордилась своей хитростью и любила хвастать, как заморочила голову следователю. Правда, ровно никакой выгоды от этого она не поимела.

Маркиза вытянула вперед красивую ногу, обутую в розовый тапок с помпоном – предмет запрещенный и подчеркивающий исключительность его обладательницы. И бигуди в коротких по правилам внутреннего распорядка волосах практического значения не имели, но демонстрировали, что она красавица и даже в условиях зоны следит за собой.

– Где жила, с кем кентовалась? – промурлыкала примадонна зоны, задирая розовым помпоном подол форменной юбки новенькой. Зойка сжалась и отшатнулась.

– Стой на месте, сука! – рявкнула Кислова и больно пнула Зойку в колено. Миловидное лицо исказила гримаса бешенства, будто сквозь благопристойную маску проглянула ее настоящая сущность. Собственно, так оно и было. Маркиза отбывала восьмилетний срок за убийство из корыстных побуждений. Она топором зарубила своего приятеля, чтобы забрать у него десять миллионов рублей.

На суде, сделав с помощью жженой бумаги и отварного бурака броский макияж, Кислова вела себя не как подсудимая, а как актриса, исполняющая главную роль в художественном фильме. Роль красивой, воспитанной и чистой девушки, случайно оступившейся в жестокой и несправедливой жизни. Публика в зале, естественно, не могла знать, что в перерывах солдаты конвоя в очередь приправляют ей минет, но образ все равно портила непроизвольная мимика, невзначай слетающие с языка вульгарные словечки и прорывающаяся наружу порочность натуры.

Когда мать убитого с плачем рассказывала, каким хорошим парнем был ее сын, Маркизу разобрал смех, и она низко нагнулась, пряча лицо за ограждающим скамью подсудимых барьером. Очередной свидетель характеризовал Кислову как шалаву, шляющуюся с неграми по барам. Тут Маркиза гневно вскочила. Лицо выражало крайнюю степень возмущения, ноздри гневно раздувались.

– Я протестую! – громко выкрикнула она. – В то время как правительство и весь советский народ исповедуют принцип пролетарского интернационализма, никто не имеет права упрекать меня в дружбе с гражданами африканских государств!

Но благоприятного впечатления Кислова на состав суда не произвела и получила восьмерик – почти предел для несовершеннолетних.

– Отвечай, мандавошка! – Она пнула Зойку еще раз.

– Жила на Богатяновке... С Галкой Длинной ходила, с Рамой... Попугая знала, Рынду...

– Скажи, Светик, кто они такие? – промурлыкала прежним тоном Маркиза, обращаясь к землячке проверяемой. Таков был обычный порядок. Напрямую друг друга девчонки могли и не знать, но общие знакомые должны были объявиться обязательно, и, если они окажутся авторитетными, это будет довод в пользу новенькой.

Светка на минуту задумалась; Ни Галку Длинную, ни Раму она не знала и никогда о них не слышала, только Попугай – тощий придурок с идиотским панковским гребнем – путался пару раз под ногами, по отзывам подруг он был полным ничтожеством и импотентом. Но сказать так, значило здорово осложнить жизнь новенькой. А Зойка ей понравилась. Во-первых, статьей – сама Светка тоже сидела за соучастие в кражах. Во-вторых, внешностью – правильные, хотя и мелковатые черты лица, тоскливые карие глаза... К тому же землячка, а в зоне это много значит, даже если живешь в сотне километров друг от друга – уже «земели», а тут из одного города...

– Правильные девчонки, – ответила она. – И пацаны деловые.

– Ну ладно... Маркиза как будто потеряла интерес к происходящему.

– С ментами по воле гужевалась? – спросила Лупоглазка.

Зойка испуганно закрутила головой.

– Предъявы к тебе у кого-нибудь есть? – пробасила «Олег Иванович».

– Нет...

– В «хате» тебя не парафинили? – с кривой усмешкой поинтересовалась Лупоглазка.

– Нет...

«Проверка на вшивость» обещала благополучный конец. Интерес к действу начал угасать.

– А целка у тебя есть? – вдруг спросила Маркиза, и «Олег Иванович» насторожилась.

Зойка покраснела.

«Нет! Говори – нет!» – заподозрив неладное, мысленно подсказывала Светка. Главное сейчас проскочить, потом проткнешь ее тихонько, никто и не узнает... Но новенькая совета не услышала.

– Есть, – тихо произнесла она, совершив тем самым главную свою ошибку. Послеотбойная тишина взорвалась яростными криками.

– Соска!

– Вафлерша!

– Помойная пасть!

Маркиза пнула Зойку в живот. Жало вцепилась в волосы, Лупоглазка изо всех сил молотила по спине.

– Паскуда! Минетчица! Параша!

«Олег Иванович» порылась в тумбочке и не торопясь извлекла столовую ложку.

Новенькую свалили на пол и пинали ногами. Она перекатывалась с боку на бок, поджав ноги к животу и закрыв голову руками. «Олег Иванович» внимательно осмотрела ложку, будто хирург проверял инструмент перед операцией.

– Разложите ее!

Новенькую повалили поперек кровати, задрали к голове юбку, сорвали грубые казенные трусы. Парализованная ужасом Зойка не сопротивлялась.

– Показывай свою поганую минжу!

«Олег Иванович» расставила белеющие в полумраке Зойкины ноги и подняла их кверху, как будто гинеколог смотрел пациентку на своем кресле. Глаза кобла лихорадочно блестели, на лице выступили капли пота. Маркиза внимательно наблюдала и чуть заметно улыбалась. В отряде наступила тишина, только в «шкурном» кутке оживленно шептались.

«Олег Иванович» нацелилась черенком ложки, зачем-то пощупала съежившуюся сухую плоть влажной рукой, сделала резкое движение. Зойка закричала, Жало туг же ударила ее по лицу, и крик оборвался. Кобел, сопя и причавкивая, долго возился ложкой во чреве новенькой. Маркиза внезапно громко расхохоталась:

– Ты чего, Олька, аборт ей делаешь? Здорово похоже...

Лупоглазка стащила через голову майку, расстегнула лифчик, обнажая дрябловатые груди. Вокруг сосков синели неровные буквы, образующие довольно традиционную надпись: «Только для Тебя». Неторопливо сбросив юбку, она сняла трусы и кокетливо повертела низко посаженным задом. Над лобком у Нельки красовалась еще одна надпись: «Добро пожаловать». Она получила свой трешник за злостное хулиганство, отличающееся особым цинизмом.

– Давно мне жопу не лизали! – объявила она и выразительно посмотрела на корчащуюся от боли Зойку. – Да и поссать хочется... Маркиза сбросила тапки и выставила ноги.

– Вначале пусть мне пятки оближет...

На пути в «чушки» Зойке предстояло выдержать много унизительных процедур, но вмешалось провидение – от двери послышался короткий свист и приглушенный крик: