Губернатор - Адам Пшехшта

Кто-то из россиян тихо выругался, ему вторили и другие. Вид района, что граничил с анклавом, радикально изменился: были снесены все постройки на расстоянии нескольких сотен метров от ворот.

– Мудрое решение, – прокомментировала Анастасия. – Самаэль ничего не сможет нам предъявить, видя, что поблизости никто не прячется.

Проклятый появился перед ними, как по взмаху волшебной палочки, обменялся с девушкой нескольким фразами на древнееврейском.

– Он признает, что мы сдержали слово, и возвращает нам пленных, – проинформировала Анастасия. – Можем уходить, но Самаэль предупреждает, что, пока мы не скроемся с его глаз, каждое нарушение в зоне вокруг ворот он будет расценивать как предательство.

Взгляд желтых, как у тигра, глаз, ударил в алхимика с силой кузнечного молота. Рудницкий стиснул зубы, но не отвел глаз.

– Идем! – сказал он.

Они двинулись. Теперь броневики замыкали строй, чтобы отразить возможную атаку theokatáratos. Скованных в кандалы пленных, ответственных за нападение на цесаревича, эскортировало несколько офицеров. Рудницкий развлекался переводом саженей в метры, вышло, что двести саженей – это четыреста двадцать шесть метров. Принимая во внимание, что один шаг составляет около семидесяти сантиметров, до первых застроек осталось каких-то шестьсот шагов. Алхимик начал обратный отсчет. Когда досчитает до нуля – он умрет.

Счет прервал рывок. Анастасия схватила его за руку и молча указала вверх.

– Что снова?

– Дирижабль! – прошипела она. – Мы еще не вышли из поля зрения Самаэля.

Рудницкий почувствовал, как пот стекает по его спине.

– И что теперь? – тихо спросил он. – Убьешь меня?

Матушкин беспокойно посмотрел на них. Россиянин был не глуп и, хотя никто его не посвящал в детали договора с Проклятым, инстинктивно ощущал опасность.

– Нет, не из-за дирижабля. Территория вокруг ворот все еще пустая, а Самаэль ничего не говорил о том, что может появиться над его головой, – ответила она со злорадной ухмылкой. – Его ошибка.

Неожиданно алхимик ощутил прилив надежды. Может, Самарину пришла идея, как перехитрить владыку анклава?

– Интересно, что Сашка задумал? – пробормотала девушка.

Словно в ответ на ее вопрос, Самарин появился из-за кучи мусора, в конце очищенной по требованию Проклятых территории. Жест генерала был однозначным: они должны были остановиться. В добрых двадцати метрах от застроек.

– Что он делает?! – закричал Винничук. – Мы еще не ушли с площади.

Серия взрывов почти оглушили их, группа Проклятых исчезла в клубах дыма.

– Мины, – бесстрастно произнес Матушкин. – Детонируют на расстоянии. Думаю, с помощью электричества.

– Никто не вышел на оговоренную территорию! – быстро начал Рудницкий.

Анастасия кивнула.

– Конечно, – подтвердила она. – Ну и что теперь? Этого будет маловато, чтобы их убить.

Дирижабль величественно наклонился на борт и выполнил крутой поворот, одновременно теряя высоту. Вниз полетели огромные стеклянные емкости, ветер принес запах паленого мяса и гнили.

– Серебро, – пробормотал Рудницкий. – Это должен быть нитрат серебра!

Офицеры без приказа создали защитный круг, орудия броневиков нервно двигались, выискивая цель.

– Мины тоже были начинены серебром, – сказала девушка. – Однако Самаэль… – Она покачала головой.

Дирижабль выполнил очередной поворот и начал удаляться. В этот самый момент прозвучало странное механическое жужжание, и над крышей ближайшего здания вынырнула неуклюжая фигура, похожая на гигантскую стрекозу. Следом за ней появились и другие, поменьше.

– «Илья Муромец», – сказал Винничук. – Бомбардировщик, – пояснил он, видя непонимание в глазах алхимика. – С эскортом истребителей.

– Будут скидывать бомбы? – спросил Рудницкий.

Прежде чем кто-то успел ответить на его вопрос, алхимик оказался в объятиях Самарина.

– Не бомбы, – ответил россиянин, отодвигая друга. – Под палубой у них вмонтированы специальные кассеты, а в них стальные стрелы. Это немецкое изобретение отлично подходит для расчистки траншей.

– Ага! – хмуро подтвердил Матушкин.

– Я приказал покрыть их серебром, – продолжил генерал.

Рудницкий резким движением сорвал с шеи цепочку и кинул под ноги Анастасии.

– Я так понимаю, что тему Самаэля и его прислужников можем считать закрытой? – спросил он.

– Думаю, да, – подтвердил Самарин. – Смотрите.

Дым не позволял разглядеть деталей, но пронзительный, свистящий звук возвестил о начале атаки. Один из самолетов исчез в огненной вспышке, а второй упал на землю, словно сбитый рукой Бога, однако остальные продолжали сеять смерть.

– Ни одно из условий договора не было нарушено, – вызывающе сказал Рудницкий, поворачиваясь к Анастасии.

Девушка снисходительно пожала плечами.

– На твоем месте я бы беспокоилась о Самаэле, а не о договоре с theokatáratos, – бросила она.

– Об этом позаботился наш кузен.

– Не до конца, – пробубнил ошеломленный Матушкин.

Существо, которое вынырнуло из огненного ада, напоминало человека не больше чем топорно выполненная целлулоидная кукла. У него были руки, ноги и голова. На этом сходство заканчивалось. Его кожа отваливалась кусками, обнажая мясо и напряженные сухожилия. Оно шло неуклюже, словно управляемое неумелым кукловодом, при каждом движении окрашивая землю густой темной кровью.

– Пли! – выкрикнул Самарин.

Обе машины сразу же выехали вперед, а потом все звуки заглушил рокот тяжелых пулеметов. Офицеры молниеносно сформировали две шеренги и поддержали огнем броневики. Сам Рудницкий зарядил свою «мосинку» и медленно – вокруг были стрелки лучше, чем он, – начал стрелять. Неожиданно глаз, в этот раз правый, начал слезиться, а когда он закончил моргать, то в деталях разглядел голову Самаэля, словно обычная военная винтовка была оснащена оптическим прицелом. До того как он нажал на курок, на лбу Проклятого появилась странная красная точка. Он выстрелил. И внезапно владыка анклава, чья демоническая живучесть не имела границ, упал на землю.

Самарин поднял руки, скрестив их над головой, и на площади появилось несколько солдат, навьюченных странной аппаратурой.

– Что это такое? – спросил алхимик.

– «Клейф», – рассеянно ответил генерал. – Еще одно немецкое изобретение: огнемет.

Солдат осторожно подошел к месту, где лежало тело Самаэля, и после недолгих манипуляций запустил снаряжение. Раздался сухой кашель, и из сопла вырвалось пламя.

Рудницкий вздрогнул, видя, как сожженные останки Проклятого изменили положение.