Человек 2.0. Перезагрузка. Реальные истории о невероятных возможностях науки и человеческого организма - Адам Пиорей

Однако недавние достижения науки и техники предлагают человеку целый спектр новых устройств (подобных прибору Пэт, который дает «звуковой пейзаж»), коренным образом меняющих сами наши представления о том, как мозг обрабатывает те данные, которые мы получаем от окружающей нас среды. Можно даже предположить, что ученые, пытавшиеся улучшить человеческую способность воспринимать мир, десятилетиями упускали главное.

«Мы видим мозгом, а не глазами, — заявил покойный ныне нейрофизиолог Пол Бах-и-Рита, один из пионеров сенсорного замещения. (Этот его тезис получил очень широкую известность.) — Вы можете лишиться сетчатки, однако не потеряете при этом способность видеть, если ваш мозг не поврежден».

Головной мозг — вероятно, самая сложная в мире машина распознавания узоров и закономерностей. Сегодня мы начинаем понимать, что если мозгу предоставить достаточное время на «переориентацию», то он сумеет отлично осмысливать необычные и новые закономерности в сигналах, поступающих от органов чувств, гораздо лучше, чем ученым казалось раньше. Исследователи начинают обнаруживать: чтобы восстановить нечто очень похожее на зрение, нет необходимости имитировать именно тот характер электрических импульсов, которые человеческий глаз посылает в мозг. Чтобы глухой обрел слух, нет необходимости разбираться в ритме и характере импульсов, которые улитка нашей слуховой системы использует для расшифровки звуковых волн, попадающих во внутреннее ухо. В таких случаях не обязательно нужно чинить сломанные внешние части или заменять их идентичными, чтобы человек обрел ту или иную утраченную функцию.

Чтобы восстановить «зрение» пациентов или их способность воспринимать звуки, инженерам требуется лишь создать прибор, который преобразует сенсорную информацию [т. е. информацию, поступающую от органов чувств] в сигналы, которые могут передаваться в мозг определенным образом: сам характер этой передачи не должен меняться. Если дать мозгу достаточно времени, чтобы попрактиковаться, связи и биологические пути в нем начнут менять свою «схему подключения,»: при этом они могут постепенно научиться расшифровывать сенсорную информацию, поступающую от самых разных «средств доставки». Устройство, которое использует Пэт Флетчер, являет собой лишь один пример такого подхода: сейчас появился целый новый класс технологий, использующих замечательную пластичность человеческого мозга. До недавних пор ученые полагали, что мозг во многом лишается этой пластичности после завершения определенных критических периодов детства своего носителя.

* * *

Летом 2002 г. Пэт Флетчер упаковала две большие спортивные сумки (одну с одеждой, другую — с оборудованием для получения «звуковых пейзажей») и поехала на такси в аэропорт Баффало. Она уже несколько лет пользовалась программой «vOICe». У нее уже не было собаки-поводыря: она не считала, что ей нужно держать на поводке такого помощника, ведь больше она в нем не нуждалась. У нее была трость и «звуковые пейзажи» — и она была вполне готова к выходу в свет.

Мрачная тень террористических атак 11 сентября еще висела над Соединенными Штатами, и в аэропорту металлодетектор, проверявший сумку с ее оборудованием, разразился тревожным звоном. Путешественницу тут же обступила толпа встревоженных охранников. Это задержало ее на полчаса с лишним.

«Они сами понимали, что я слепая, — говорит Пэт. — Но когда они увидели все эти провода, которые подключены к аккумуляторам в моей черной сумке с приборами, сразу очень занервничали. Я включила компьютер и показала им, как эта штука работает. Тогда они успокоились».

Пэт направлялась в Аризону на конференцию, посвященную «исследованиям сознания», где особый упор делался на новую область под названием «сенсорное замещение».

Там она узнала об устройствах, трансформирующих зрительные образы в электрические импульсы, подаваемые на язык: как ни удивительно, такие приборы («камеры для языка»), судя по всему, действительно работали. Она узнала о возможности создания прибора, который будет преобразовывать звуки в электрические импульсы, подаваемые на поверхность кожи, тем самым помогая страдающим острой глухотой вновь обрести слух. Но для других участников мероприятия мало какие технологии могли соперничать с самой Пэт Флетчер. Она оказалась в своей стихии. Она стала настоящей звездой.

На конференции Пэт выступила вместе с Петером Мейером, застенчивым голландским инженером, некогда разработавшим программу, которую она использовала в своем устройстве. Для нее это знакомство было вполне равнозначно встрече с Генри Фордом или Томасом Эдисоном. Да и для программиста эта встреча стала особенной. Мейер, худощавый человек с широким лбом, шапкой каштановых волос, мягкими карими глазами и скромной улыбкой, почти десять лет на досуге занимался такими штуками у себя в гостиной, прежде чем изобрел нечто работающее. Среди всех, с кем он встречался лично, Пэт оказалась первым слепым человеком, который настолько регулярно носил прибор, использующий его программу. Результаты восхитили его не меньше, чем ее.

В перерывах между заседаниями они бродили по кампусу близ конференц-центра и беседовали. Петер задавал ей массу вопросов: ему хотелось понять, как усовершенствовать прибор. И ему хотелось понять, как ей самой живется с этим устройством, что она при этом испытывает. Дня через два они уже общались непринужденно, словно давние друзья. Когда организаторы повезли всех в музей, расположенный в пустыне, эти двое улизнули с экскурсии и долго стояли посреди жаркой песчаной равнины, глядя на горизонт.

Пэт всегда любила природу. Когда она потеряла зрение, едва ли не тяжелее всего для нее стала мысль, что больше она не сможет совершать походы.

«Я и до туалета-то с трудом добираюсь, как же я, черт побери, могу подняться по какой-нибудь горной тропе? — вспоминает она свои мысли в эти первые опустошающие дни. — Как я смогу смотреть с берега на океан, на то, как штормовые тучи воюют друг с другом? Всё это ушло, понимаете? Как я смогу в полном одиночестве сесть в лодку и отправиться на рыбалку? Ничего этого теперь не могло быть».

После несчастного случая ей довелось «увидеть» не так уж много природы. И вот теперь они стояли посреди пустыни, и Петер попросил Пэт «взглянуть» вверх. Она «разглядела» в небе светлую полоску и спросила у него, что это такое.

— След от самолета, — ответил он.

— А это что за штуки вон там, вдали? — поинтересовалась Пэт. Она различала множество заостренных треугольников, расположенных на разной высоте и выделяющихся на белизне песка.

— Вы их видите?! — воскликнул Мейер с недоверием. Он поразился, что она может воспринимать такие отдаленные объекты и при этом понимать, что они находятся далеко.

— Ну да.

— Это горы, — объяснил он.

Тут Пэт обнаружила, что по щекам у нее текут слезы: она пришла в такой восторг, что начала плакать. Пэт лучше различала близкие предметы: она видела форму больших

кактусов, их «руки» и даже вертикальные выступы и впадины, идущие вдоль растения (хотя колючек она разглядеть не могла). Горы с такого большого расстояния представлялись ей просто треугольниками, которые выстроились на разных высотах и частично закрывали друг друга. Но этого было достаточно.