Холодный человек - Алексей Атеев

– Порядочно. Это ведь Центральная Россия. Помещиков вокруг хватало. Конечно, большинство из них, как и Адашевы, были из захудалых родов, иначе что бы им тут делать. Богатые да родовитые в столице обретались, те, что попроще, – в Первопрестольной, а уж совсем маленькие – в городках вроде нашего.

– А скажи: фамилия фон Торн тебе ничего не говорит?

– Фон Торн? Бароны? Как же, очень даже говорит. Почти единственные титулованные дворяне, жившие в Сорочинске. Хотя имелись еще князья Собакины…

– Погоди с Собакиными. Расскажи о фон Торнах поподробнее.

– Ну, что… Прибалтийские дворяне. Очень древний род. Основатель участвовал в Крестовых походах. К середине восемнадцатого века тоже захирели. Однако Карл Иоганн фон Торн в 1762 году служил в гвардии, по-моему, гусарским корнетом. И когда случился переворот и Петра Третьего в Ропшинском замке прикончили братья Орловы, этот самый Карл Иоганн находился где-то поблизости. Чуть ли не стоял на часах перед спальней императора, где все и происходило. В числе прочих участников заговора он был награжден. Ему пожаловали обширные земли в нашей губернии. Сын или внук Карла Иоганна, тоже Карл, в битве при Бородино лишился руки, но благодаря этому обстоятельству слыл героем, был избран уездным предводителем дворянства, ну и так далее. А почему тебя они интересуют?

– Склеп на кладбище видела…

– Ах, вон что! Да, склеп существует.

– А внутри его сохранились захоронения?

– Какое там! После революции все разнесли в клочья. Видать, золото искали. И не только склеп фон Торнов разворотили. И другим досталось. Однако там случай особенный. В двадцатые годы в склепе фон Торнов пряталась банда налетчиков. Ты же дыру под стеной видела?

– Ага.

– Так вот, через нее они внутрь и попадали. Хотя это даже и не налетчики были, а простые беспризорники. Воровали помаленьку, нападали на запоздалых прохожих. Но огнестрельного оружия у них не имелось. Милиция устроила в кустах напротив склепа засаду. Убедились, что банда в сборе, развели перед входом здоровый костер и набросали в огонь тряпок. Едкий дым потянуло внутрь. Когда один беспризорник попытался прорваться, его пристрелили, а остальные сдались. Вот и вся история.

– А скажи, какие-нибудь подробности о роде фон Торнов тебе известны?

– Подробности… – Жюль Верн сморщил нос, и Вера почти влюбилась в него. – Эти фон Торны вообще странные ребята. В их роду вечно случались разные таинственные происшествия, даже преступления. Однако сор из избы они никогда не выносили. Все тишком делалось. Например, в тридцатые годы позапрошлого века в этом семействе одна за другой умирают сразу все дочери героя Бородинского сражения. Как, почему?! Ходили слухи, что двух старших отравила их младшая сестра, которую звали Амалией.

– Почему отравила?! – подалась вперед Вера.

– Точно неизвестно. Вроде бы эта Амалия видела в них конкуренток… Там имелся один красавец, за которого все три девицы желали выйти замуж. Амалия – младшая, и ее шансы были почти равны нулю. Вот она и постаралась.

– А потом что с ней сталось? Вышла она замуж за красавца?

– Какое там!.. Он, похоже, ее и прикончил. А возможно, и родной батька – это который герой Бородинской битвы – жизни дочурку лишил. Темная история. Они хоть и жили в России вторую сотню лет, веру не сменили, так и остались лютеранами. На исповедь в церковь не ходили. С соседями почти не общались. После смерти трех девиц, а затем и их отца остался лишь младший отпрыск фон Торнов, Теодор, или, в русском варианте, Федор… Федор Карлович. Именно он и воздвиг склеп на кладбище, куда и перенесли прах усопших на этой земле фон Торнов. Ты же, наверное, помнишь, на одной из его стен имеется доска, на которой выбиты имена. Там есть и имя Амалии. Правда, кто-то сбил последнюю цифру в дате смерти. Непонятно для чего. Возможно, хотел стереть имя полностью, но что-то помешало. Однако все равно понятно: скончалась она в тридцатых годах девятнадцатого века. Что тебя еще интересует?

«Спросить или не спросить? – размышляла Вера. – Если спросить, еще, чего доброго, за дуру примет, а если не спросить… Нет, все-таки попробую».

– А скажи… – Она затруднилась назвать парня по имени. Жюлем как-то неудобно, имя Юлий ему, похоже, не нравится.

– Зови меня Жюлем Верном, – сказал экскурсовод, правильно поняв заминку в вопросе.

– Скажи, Жюль Верн, на старом кладбище ничего странного не происходит?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… – Вера замялась, пытаясь как можно более обтекаемо сформулировать вопрос. – По ночам, – наконец нашла она самое подходящее слово.

– Что по ночам?

– Я даже не знаю, как сказать… Чертовщина всякая.

– Шабаши, что ли, справляют?.. Это пару раз было. Местные сатанисты оргии устраивали. Собственно, какие они сатанисты? Так, балуются. Пэтэушники, одно слово. Облили бензином деревянный крест. Плясали вокруг него голышом. А до этого трескали пиво в больших количествах. Видать, от пива их и повело. Орали всякую чепуху вроде «Сатана, явись!» или что-то подобное.

– Это обычные мальчишки. Резвятся от избытка половых гормонов. А по-настоящему…

– Ты про кого говоришь? Про вампиров, что ли?

– Ну… типа того.

– Я по кладбищам по ночам не брожу и ничего такого не видел. Однако… – Жюль Верн сделал паузу. – Однако существуют многочисленные легенды, не легенды… Былички, что ли…

– Ага!

– Будто на старом кладбище гнездится нечисть.

– Давай, давай…

– И осенью, в ненастье, а то зимой поднимается из могил и бродит…

– Так! Бродит, а дальше…

– Наверное, на кого-то нападает… – неуверенно произнес Жюль Верн.

– Это точно?

– Ну, откуда я знаю! Болтают всякое. Говорю, лично не видел, но слышал: главная у них, у нечисти то есть, эта самая Амалия фон Торн. Является будто бы в виде высокой брюнетки с распущенными по плечам волосами и в черном кружевном платье до пят. А с ней еще несколько призраков. Короче, они окружают запоздалого прохожего, вертятся вокруг него, увлекают за собой и в конце концов сбрасывают в какую-нибудь яму или пустую могилу. Послушай, уж не думаешь ли ты, что твоего дружка, этого самого Сабурова, укокошили именно мертвецы?

– Погоди с Сабуровым, – отмахнулась Вера. – А вот скажи: там есть памятник такой… Постамент, а на нем стоит мальчишка в коротких штанах с помочами…

– Знаю. Это Вова Диденко. Погиб в 1935 году.

– А не раньше?

– Раньше? Что ты имеешь в виду?

Вера вкратце пересказала страшную историю о бедном малыше, убитом собственной мачехой.

– Ерунда! – ответствовал Жюль Верн. – Вова Диденко, сын инженера, упал в котел с кипящей смолой. Это произошло на строительстве химзавода. Вова вместе с другими ребятишками бегал по лесам, стоявшим у стены гидролизного цеха, споткнулся и свалился прямо в котел, причем угодил точнехонько в его открытое жерло. Скорее всего, он бы и так не выжил, ведь упал с высоты четвертого этажа. Два дня, говорят, мертвое тельце от смолы очищали, да так толком и не отмыли. В закрытом гробу и схоронили. Безутешный отец и поставил этот памятник. А через два года отца арестовали, мать исчезла из Сорочинска неведомо куда, и могилка до сих пор стоит неухоженной. Даже имя с постамента непогода стерла.