Встреча, которой не было - Екатерина Островская

– Скоро верну.

После чего ответил:

– Следом для прикрытия другая машина с моими ребятами. Уверяю вас, это специалисты, каких у вас мало. А потом уж вы следом. Но только особо не приближайтесь, потому что все ваши автобусы со шторками, да и «девятки» с операми, вычисляются мгновенно. Я знаю, что вы прослушиваете мой телефон. Так вот, продолжайте слушать на всякий случай.

– Так мы только на время операции, да и то по соответствующей санкции, – заверил генерал и вдруг вспомнил: – А почему «уткин муж»? Кто вас так назвал?

– Так меня на зоне называл один очень серьезный человек. С которым у меня, кстати, были вполне нормальные отношения. Он даже жизнь мне сохранил, когда с воли ему передали просьбу по-тихому приколоть меня, а лучше, чтоб меня при разгрузке бревнами придавило. Поскольку это было не решение сходняка и вообще я не блатной, то он решил меня проверить. А потом подумать, выполнять ли ему заказ или нет. Понял, что я не фраер и вообще пошел на шубу с клином. Однако при встрече краба со мной держал, что практически не делал с остальными зэками.

– А по-русски можно? – попросил генерал. – Что за язык: «пошел на шубу с клином… краба держал».

– Тот человек понял, что я сел невинно за чужое преступление, и здоровался со мною за руку, что, как вы понимаете, законники с рядовыми зэками никогда не делают. С равными себе ворами при встрече обнимаются и касаются друг друга щеками. А чтобы за руку с кем-то… Слишком по-советски…

– Ну и где теперь этот человек?

– Нет его: упал вместе с автозаком с обрыва в бурлящую реку. Не думаю, что там кто-то мог выжить. А накануне он мне беду подарил… простите, финский нож презентовал, который спас меня потом, когда в тайге на меня медведь бросился…

– Ну, если медведь, – покачал головой генерал, – тогда можно за вас не бояться. Езжайте. И мы сейчас тоже начнем выдвигаться. Надеюсь, скоро увидимся. Удачи вам.

Генерал протянул руку, а после того, как Селезнев ответил на его рукопожатие, посмотрел на часы.

– Елы-палы! Одиннадцатый час уже. Как день пролетел!

Селезнев вышел на крыльцо и спустился к «Каенну», рядом с которым стояли несколько парней в бронежилетах.

– Сейчас Сева подскочит, – сказал он им, – проведет короткий инструктаж, и поедем.

– А он уже провел, – ответил один из бойцов, – он на машине смотался до Анастасии Николаевны и сразу вернулся. Вон он в «Каенне», за рулем сидит.

– Ну, тогда по коням! – махнул рукой Селезнев.

Настя с Валентиной Николаевной убирали со стола. Несколько минут назад Света со своей мамой унесли пьяного мистера Боума. Сам он идти не хотел или не мог, сопротивлялся всем усилиям по вытаскиванию его из-за стола, отбивался и смотрел на окружающих непонимающими глазами. Он не узнавал никого, не понимал обращенных к нему слов – ни английских, ни русских.

Время от времени мистер Боум начинал хмурить брови, переводил взгляд с жены на Свету, со Светы на Валентину Николаевну или Анастасию. И спрашивал строго: «Who are you?», при этом в его голове, вероятно, возникали какие-то русские ассоциации, и Майкл начинал смеяться, повторяя: «Ху… ху… а-а». После чего захлебывался смехом. Смех заканчивался так же внезапно, и он снова начинал сурово хмурить брови и морщить лоб…

Тогда-то и было принято решение уложить его в постель. От помощи Валентины Николаевны и Насти обе Воронины отказались, сказав, что это дело семейное. О чем потом пожалели, потому что Майкл, несмотря на небольшой рост, оказался неподъемным и очень неудобным для транспортировки. Его пробовали нести за руки и за ноги, а он пытался выскользнуть. До лестницы, ведущей на второй этаж, мистера Боума кое-как дотащили, а потом начались настоящие мучения. Воронины напрягали все свои силы, но Майклу было еще хуже, потому что в процессе волочения его тела вверх бухгалтер-консультант ударялся затылком о каждую ступеньку. И все же оставался в сознании. После каждого касания ступеньки Майкл вскрикивал: «Bang!» – потом пытался нахмуриться, но не успевал, потому что надо было снова говорить «Bang»…

Всего ступенек было двадцать одна, и на последней американский муж вместо «Bang!» произнес «Ой!», а потом удивился по-русски:

– Почему вы меня все время роняете?

– Протрезвел, наконец, – устало выговорила Нина Петровна.

Она отпустила ноги мужа, после чего выдохнула и вытерла ладонью вспотевший лоб. Ноги Майкла ударились о пол.

– Thank you, – шепнул мистер Боум и начал переворачиваться на бок, намереваясь поскорее уснуть.

Так его и потащили дальше – лежащего на боку и умиротворенного.

Воронины больше не спустились, и тогда Настя и Валентина Николаевна начали убирать посуду и складывать в мойку.

В этот момент кто-то вбежал в дом. Настя поспешила навстречу и увидела Севу, который потянул ее к выходу и зашептал:

– Мы с Игорем Егоровичем на часок по делам смотаемся. А вы пока из дома не выходите. А на всякий случай возьмите вот это… Только вашей маме не показывайте.

Он протянул Насте пистолет «Глок».

– К сожалению, вы не успели из него пострелять… Ну да ладно, опыт у вас есть. Только у этого мягкий спуск и долго на крючке палец не держите – пистолет автоматический. Но я думаю, это не понадобится… А мы скоро вернемся…

Сева рванул к выходу.

– А что случилось? – только и успела спросить Настя. – Надеюсь, ничего страшного?

– Да ничего особенного. Надо генералов до города проводить… В какой-нибудь клуб их поместим. Вы же знаете Игоря Егоровича. Он человек гостеприимный… То есть… Ну вы поняли. А мне бежать надо. Маме привет. Завтра я к ней зайду чаю попить.

После этих слов он убежал.

Настя держала в руках пистолет, не зная, куда его спрятать. Пыталась просунуть под пояс юбки, как в фильмах мужчины прячут оружие под ремень брюк, но ничего не получилось. Тогда она поспешила к лестнице, чтобы спрятать пистолет в спальне, но из кухни выглянула мама.

– Кто приходил? – спросила она.

– Сева заглянул, хотел с нами посидеть, но я сказала, что уже поздно.

– Почему поздно! – возмутилась Валентина Николаевна. – Одиннадцатый час всего, а в Нью-Йорке как раз обеденное время.

– Прости, я об этом совсем забыла. Догнать Севу?

Мама задумалась, а потом махнула рукой:

– Лучше завтра, а то сегодня я уже устала, конечно, и плохо выгляжу.

– Я так ему и сказала… То есть я сказала, чтобы он приходил завтра. А выглядишь ты замечательно – лет на тридцать с небольшим.

Валентина Николаевна вернулась на кухню, а Настя, оглядевшись, заметила свою джинсовую куртку, висящую в прихожей, подошла и спрятала пистолет во внутреннем кармане.

«Каенн» подлетел к трассе и остановился.