Нашествие - В. Бирюк

Чарджи продолжал, не поднимая глаз, водить пальцем по ободку кубка.

- Да, вся Степь знает, что Боняк враг царям. За это и погиб. Но…

Он резко вскинул взгляд мне в глаза.

- Теперь ты делаешь царя из его любимого сына. То, что ты советуешь Алу, приведёт его в каганы. В цари. Он станет тем, что всю жизнь ненавидел его отец.

Отвёл глаза и добавил:

- Ты меняешься, Иване. Становишься злым и жестоким. Звереешь и лютеешь.

- «Вступивший в дерьмо - лужи не боится». Я нынче на Руси в дерьме по плечи, в крови по ноздри. Или ты думаешь, что мне в радость смотреть, как пленным кыпчаком головы рубят?

Молчит. Умница.

С таким не надо юлить, туман напускать.

Если Алу сумеет удержаться в ханах, если объединит две орды - Боняка и Беру, если захватит кочевья Кончака и Гзака… Если ухватит в кулак бунчуки четырёх орд, пусть две из них битые… если мы раскатаем его соседей - приднепровскую и лукоморскую орды… У него будет треть всего «жёлтого народа». Достаточно не дать остальным объединиться, и он естественным путём подминает под себя всех. Просто потому, что много сильнее любого соседа.

Как тяжело с умными! Они всё «на раз» просекают. И как с ними здорово, когда ты готов быть честным! Когда не пытаешься играть в «тут знаю, тут не знаю, а тут знаю, но не скажу».

- Если Алу повезёт. Если его не убьют. Если он потянет это дело… то мы - ты и я - поможем ему стать каганом.

- Ты хочешь, чтобы сын предал дело своего отца. Оплаченное смертью.

Ух ты как он… забубенивает.

- «Дело отца»… В чём оно? Боняк стремился к сохранению прежних свобод. Но время идёт. Всё меняется, меняется и Степь. Она наполняется. Людьми, стадами. Но больше не становится. Те же вёрсты пастбищ. На которых те же отары. Не стало больше травы, не стали толще бараны. А людей стало больше. Если ничего не менять, то придёт сушь или джут. И множество людей умрут. От голода. Это та свобода, которой хотел Боняк? У голодного нет свободы.

Чарджи внимательно слушал. Переход от идей политических в поле идей экономических был для него неожиданным, но не вызвал тотального отторжения. Типа:

- Что за бред?! В огороде бузина, а в Киеве дядька!

О связи между мат.производством и соц.устройстве мы когда-то говорили. Да и опыт нынешнего практического управления Росью заставляет его постоянно думать о прокормлении населения.

- У половцев есть три пути. Один - оставить всё как есть. Десять-пятнадцать орд, постоянно враждующих между собой, участвующих в склоках соседей. Притащили награбленное в очередном походе, поменяли на хлеб, снова в поход.

Этот путь достался половцам в РИ. Постепенно Русь и Степь срастались. Элита Руси манила элиту степняков своим уровнем потребления. И раскалывала своей феодальной раздробленностью. Интеграция нарастала, включала уже не просто союзнические отношения, но и родственные, и идеологические. Через поколение всё чаще будут встречаться ханы с христианскими именами Даниил, Юрий, Глеб.

В РИ для этого срастания не хватило времени - пришли монголы.

В АИ… тоже. Нет времени. Я не могу столько ждать.

- Другой путь - каганат. Объединить силы, ударить на соседей. Взять не только добычу, но и новые пастбища. По этому пути половцы пытаются идти. Первая попытка - Шарукан. Неудачно: Мономах с сыновьями остановил. Вторая - нынче, его внук Кончак. Снова облом. Но Степь-то созрела! Не до понимания - до чувства: надо объединятся. Объединятся можно только под царём. Другого в Степи не знают.

Я помолчал, подумал. Всё-таки, Чарджи - степняк. Понятно, что он большую часть жизни провёл на Руси, но кровь гордого торка, детские воспоминания…

- Есть третий путь. Уменьшить в два-три раза численность жителей Степи. Истребить. Половину или больше. Пустая Степь - основа свободы. Помнишь: «Если степняк видит в ночи костры другого становища, ему становиться душно, не хватает воздуха». Кыпчаки дышали свободно в начале, когда «обретали родину», сходно было после побоищ Мономаха.

Не заметил, что взял кубок и теперь, как Чарджи, кручу пальцем по ободу стакана. Со стороны мы, наверное, весьма колоритно смотримся. Сидят два князя, оба с оттенком чертовщины, смотрят безотрывно в свои посудинки, водят пальцами. Колдовство натуральное.

- Чарджи. О-ох… Я - могу. Истребить половину степняков. Но мне жаль людей.

- Х-ха… А Приволжскую орду ты не пожалел.

Оп-па… Я и говорю - умница. Повторю: не надейтесь на секреты. Аборигены могут не знать всех фактов, но связать логически известные и додумать неизвестные, но возможные - вполне.

- Не пожалел. Они встали у меня на пути, они пролили кровь моих людей. Своих я ценю дороже, чем чужих.

Не забыл? Помнишь, как когда-то в Елно я просил тебя не сильно «загуливать по бабам»? А то ты попадёшься, а мне придётся в отместку городок в пепел спалить.

- Первый путь, как нынче, «в россыпь» - уже не работает. Русь обрела единство. Пока половцы ходили на Русь с враждующими князьями - у них получалось. Теперь… на Руси один Государь.

- Посадить на Степь царя? Путь предательства Боняка?

- Есть третий - «изничтожить». Не хочу. Когда из трёх выходов не годится ни один - остаётся найти четвёртый. Царь. Но другой. Царь-освободитель.

- Х-ха… Царь - Алу?

- Конечно. Он освободит рабов. У тебя на Роси четверть мужчин хоронят без оружия. Только стремена или удила.

- Нищие пастухи.

- Во-от. А Алу даст им свободу. И возможность стать настоящими мужчинами. С саблями.

Чарджи в глубоком сомнении крутит головой.

- Это всё… кони, сёдла, сабли, халаты... надо откуда-то взять.

- Конечно. Источника два. Один - имущество тех ханов и подханков, кто не возрадуется воцарению Алу.

- Они не отдадут.

- Конечно. И будут уничтожены. Посмотри сколько благородных кыпчаков сдохло утром. Кто не понял сегодняшнего урока… а нужны ли на земле столь глупые ханы? Те, для кого парчовый халат дороже жизни - нужны ли они? Тысячи простых пастухов в каждой орде… они порвут тот халат с золотым шитьём на мелкие кусочки. Не вытряхнув из него начинку. Если дать им имя, командиров, оружие, цель… Имя - Алу. Командиры - его друзья, оружие дадим мы с тобой.

- Ты говорил о двух источниках имущества.

- Другой - захват добычи.

- Захват… На Руси? Но ты