Кот, который дружил с кардиналом - Лилиан Джексон Браун

– Бог его знает! Подержанных книг на рынке завались. Мы их все распакуем – представляешь, какая нас ждёт работёнка, – и посмотрим, может, найдется, что-нибудь редкое и ценное. Можно посоветоваться на этот счет с Эддом Смитом.

– С радостью помогу тебе распаковать коробки, – вызвался Квиллер, – я мастер разбирать книги, и ко всему, после завтрашнего вечера я пока ничего не запланировал.

– Квилл, ты прелесть! Как насчёт утра во вторник? На ланч я тебя отвезу. Кстати, я возила Тори на ланч в «Мельницу», и его это довольно-таки впечатлило.

– Что именно: ресторан или ликвидатор?

– И то и другое. И если продолжать разговор в том же духе, могу добавить, что он очаровашка! И к тому же разведенный – тра-ля-ля!

На этой оптимистической ноте и закончился их разговор. Квиллер пометил в ежедневнике вторник для встречи со Сьюзан, собираясь скрыть этот факт от Полли.

Когда он заехал за Полли домой, она встретила его в розовой воздушной блузке и сером костюме – другом сером костюме, который она берегла для официальных встреч.

– Тебе идёт этот цвет, – заметил он. – Как ты его называешь?

– Цикламен. Не находишь его чересчур ярким?

– Нисколько.

До «Мельницы», которая находилась на окраине города, ехать было совсем недалеко, и по дороге они вели содержательную беседу о погоде, вчерашней и сегодняшней, в её высоком значении и низком, с точки зрения видимости и влажности. В ресторане их пригласили за излюбленный Квиллером столик, и он заказал для Полли сухой херес, а для себя, как обычно, минеральную воду. Когда принесли напитки, они одновременно подняли бокалы и в два голоса сказали:

– За всё хорошее!

– А на чьих похоронах ты был? – осведомилась Полли после небольшого молчания.

– Бабушки Вики. Бесподобная дама, в свои восемьдесят восемь она была страстной поклонницей птиц. Тебе она понравилась бы.

– Последнее время ты что-то зачастил в Локмастер.

– Там есть поблизости замечательные места, – ответил он, – и там продаётся конюшня. Думается, это было бы неплохим вложением денег для Фонда К. К тому же я смогу, не слишком себя утруждая, удовлетворить свой интерес к лошадям.

– Уж не собираешься ли ты туда переезжать?

– Пока нет, но само ранчо великолепно. – Он вкратце описал ферму Амбертон. – Завтра ко мне по этому вопросу прибывает делегация.

– Ты это серьёзно?

– Очень заманчивое предложение! И всё же меня гложет одна мысль. Конюх в высшей степени знаток своего дела, но у него подмоченная репутация. Помимо того что он пьяница и юбочник, его уже лишали работы за незаконное использование допинга на скачках. Хуже не придумаешь. Кажется, я тебе о нём уже говорил. Его зовут Стив О'Хара.

Внезапно Полли поставила бокал на стол и побледнела.

– Тебе нехорошо? – спросил он.

– Просто вино слегка ударило в голову. Я пропустила обед, надеясь сбросить несколько фунтов, – произнесла она с жалкой улыбкой. – Херес…

– Мы сейчас же закажем суп. – Он сделал знак официантке. – А пока съешь булочку. Я намажу её маслом. И выкинь из головы эту чушь насчёт лишних килограммов. Я люблю тебя такой, какая ты есть. – Тут подали куриный суп со стручками окры, и, когда Полли пришла в себя, он сказал: – А ты знаешь, за последние десять дней мы с тобой впервые ужинаем вместе. К тому же мы не встречались два уикенда подряд. Но нам с тобой за это время совершенно нечего вспомнить.

– Я знаю, – обронила она, – нам нельзя друг без друга. Последние два года были лучшими в моей жизни, милый.

– Я мог бы сказать то же самое… Что же нам с тобой делать?

– А чего бы ты хотел?

Как раз в этот момент им подали жареного палтуса с гарниром из брокколи и картофельного пюре, и ответ затерялся за звоном посуды.

– Как дела в амбаре… есть… – что-нибудь новенькое? – спросила Полли, расправляясь с рыбьей косточкой.

– Сад ты вряд ли узнаешь. Его здорово потрепала последняя буря, но все чахлые деревья спилены и вместе с обломками вывезены. А после экскурсии число любопытных, шныряющих вокруг амбара, возросло. Все, кто пожалел пять долларов, теперь жаждут взять своё на дармовщинку. Я заказал мини-жалюзи, но они будут готовы через три недели.

– А гобелены уже привезли?

– Да, уже на месте. Думаю, тебе они придутся по вкусу. Тот, что побольше, висит на перилах верхней площадки, и я очень надеюсь, что прочно. Они повешены за петельки на гвоздики, а у нас в доме Юм-Юм поставила себе за правило: если что-нибудь можно снять с гвоздя, отвязать, расстегнуть или отпереть, СДЕЛАЙ ЭТО! Она начала со шнурков от ботинок и уже добралась до ящиков письменного стола. Не исключено, что следующими пойдут в ход гобелены, поэтому приходится тщательно контролировать ситуацию. Последнее время у неё изменился голос. В конце концов, ей уже пять лет – взрослая кошка. Она частенько испускает свое «йау» таким зычным контральто, что слышится самоуверенное «дай».

– А как на всё это смотрит Коко? – спросила Полли.

– У него свои дела. Недавно он свел дружбу с кардиналом из сада. Они общаются через оконное стекло. И вот что удивительно: в прошлую субботу лошадь по имени Сын Кардинала на стипль-чезе выиграла пятую скачку. Совпадение это или нет? Может, Коко умеет выбирать победителей? Этому коту просто цены нет… Я говорил тебе, что познакомился с дамой, которая играла в «Генрихе Восьмом»? Это маленькое, застенчивое, робкое создание, из которого Ван Брук, как Пигмалион, слепил образ королевы Екатерины и своим творением, должно быть, весьма гордился.

Квиллер как никогда был словоохотлив, говорил без умолку, перескакивая с одной темы на другую, – не иначе как ему недоставало общества Полли гораздо больше, чем он осознавал. Она же была на удивление молчалива и весь вечер только задавала вопросы.

– Ты читал письмо, которое написала одиннадцатилетняя девочка редактору «Всякой всячины»? – спросила между делом Полли.

– Нет, в жизни не читал ничего, написанного одиннадцатилетними девочками, – заверил он в грубовато-насмешливой манере.

– В воскресном выпуске было опубликовано несколько отзывов. Тогда тебя не было в городе, поэтому я сделала фотокопии. Это насчёт проблемы с Типси.

– Проблемы? Какой ещё проблемы?

– Прочти письмо и все сам поймешь.

Читая сообщение от некоей Дебби Уотс из Кеннебека, напечатанное со всеми детскими ошибками, Квиллер невольно морщился.

Мне одинадцать лет, я учусь в пятом класс. Бабушка попросила напесатъ меня песьмо. У нас есть симейный альбом. Там есть фотокарточка бабушки, когда она была девушкой. Она работала в «Типси». Её сфотографировали вместе с Типси спереди. Она говорит, что у Типси белые лапки. На фото у неё белые лапки.