Вилы - Алексей Иванов

Михельсон сумел собрать солдат вокруг обоза, и деташемент попятился в речку Киги, прижимаясь тылом к крутому склону горы. Пугачёвцы яростно наседали с трёх сторон. Но бывалые солдаты метко отстреливались из-за телег, кидались в штыковые контратаки. Обоз продержался до возвращения конницы. Погрозив деташементу, Пугачёв и Салават не спеша удалились по цветущим холмам вдоль речушки Киги опять к Аю: к другой переправе через Луну. Там за бродом стояла деревенька Уразметьево.

Но Михельсон не желал, чтобы ему, офицеру, навязывали свою волю казак и пастух. 5 июня деташемент врезался в войско мятежников, которое переходило Ай через брод. Арьергард Пугачёва весь полёг, обороняясь, но основное войско всё же переправилось на другой берег и потом скинуло обратно в воду конницу преследователей. Убитые солдаты и убитые мятежники вперемешку уплыли вниз по течению за излучину.

А дальше Пугачёв направился к Кунгуру – брать горные заводы. Салават устремился в Сим: он готовился штурмовать крепость Бирск. Михельсон сделал ретираду в Уфу: истрёпанный в боях деташемент нуждался в отдыхе. После трёх ожесточённых сражений на Лунной реке противники разошлись вничью. Они думали – насовсем.

Красноуфимская крепость была построена для защиты от башкир, но долгое пребывание в тылу разложило её воинский дух. Крепость открывала ворота всем: и мятежным крестьянам, и царским войскам, и тем же башкирам. 10 июня 1774 года в крепость вошли пугачёвцы. Емельян, грязный и усталый, ехал верхом, держал раненую руку на перевязи, и жители запомнили его «страховитые глаза».

Красноуфимск находился почти посередине между Екатеринбургом и Кунгуром, но ближе к Кунгуру. Екатеринбург охранял генерал Деколонг, поэтому Пугачёв решил идти на Кунгур. А из Кунгура навстречу самозванцу уже шагал отряд майора Александра Папавы. Зимой Папава разбил Салавата, осадившего город, а теперь судьба потребовала от майора повторить подвиг. Пугачёв и Папава сшиблись на речке Зюрзе под двойной Титечной горой.

У майора Папавы было 810 солдат и 4 пушки. Войско Пугачёв впятеро превосходило отряд майора. Но храбрый Папава не дрогнул: он выстроил отряд в каре, словно соорудил живой «транжемент». Мятежники атаковали солдат со всех сторон, пешие и конные, но каре опоясывала полоса непроходимого ружейного и артиллерийского огня.

Титечная гора вразнобой вздрагивала вершинами. Папава понял, что ему отмерено столько жизни, сколько пороха есть в пороховницах. Он начал отступление, не рассыпая спасительного строя. Шесть часов каре шагом пятилось к Кунгуру по зеленеющим лугам, отстреливаясь на ходу. Трижды оно останавливалось, чтобы ошпарить врага из пушек картечью. Это была битва черепахи и сокола, и Пугачёв устал.

Сражение проползало мимо Иргинских заводов, и Пугачёв приказал своему воинству бросить Папаву и занимать заводы. Папава осмотрел опустевший дол, где пороховой дым смешался с вечерним туманом, и распорядился расчехлить знамя для победного марша в Кунгур. Майор дважды спас свой город: один раз – отвагой, другой раз – стойкостью.

Титечная гора, под которой Папава сражался с Пугачёвым

Двумя заводами на реке Иргине, Верхним и Нижним, владел Пётр Осокин, главный заводчик Кунгурского края. От деятельных дедов он унаследовал десять заводов. Осокины, солепромышленники из Балахны, за образец взяли Строгановых, а не Демидовых, как прочие заводчики. Подобно Строгановым, Осокины построили на Урале варницы, но гораздо южнее, чем Строгановы, – у Табынского острога. Однако «башкирцы» спалили эти промыслы, и Осокины перебрались на средний Урал, поближе к кумирам.

Строгановы переключились с солеварения на металлургию, и Осокины тоже принялись возводить заводы, а вскоре и превзошли Строгановых. Потом, после пугачёвщины, Пётр Осокин увлечётся благотворительностью и вложит половину своего капитала в богадельни и в поэтов. Одним из его подопечных будет Державин. А сыновья Петра Осокина на утехи растрясут последние богатства рода и окончательно уйдут с Урала.

А в пугачёвщину Пётр Осокин сразу понял, что плетью обуха не перешибёшь. Он собрал по заводам 550 самых ценных рабочих и угнал их в Казань. Эти рабочие были теми, кто мог организовать оборону заводов. Без них заводы один за другим впадали в бунт как в ересь или без сопротивления сдавались мятежникам. Осокин спас рабочих – и погубил свои заводы. Уходя с Иргины, пугачёвцы взорвали плотины и спустили пруды.

С Иргинских заводов Пугачёв мог уйти на север или на восток – на другие горные заводы. Мог уйти на юг – к башкирам. Но он решил повернуть на запад: на крепость Осу, что стояла на Каме, и дальше вниз по Каме на Волгу. Пугачёв разочаровался в горных заводах. Ясно, что им не нужны ни казачья воля, ни крестьянские пашни.

К Осе Пугачёва повёл Иван Белобородов, отставной канонир. Здешние места были ему родными: до солдатчины он был приписным крестьянином Иргинских заводов. По пути Белобородов забрал из своего села Богородского жену с двумя дочерьми. Семья-то и сгубит его. После казанского разгрома Белобородов уведёт жену и дочек в лес, а потом решит перепоручить их попечению властей. Он выйдет из убежища и назовётся отставным солдатом Шеклеиновым. Но его опознает и выдаст приказчик, которого Белобородов ещё в Шайтанке на свою беду спас от расправы.

Белобородова будет допрашивать сам Михельсон. Затем пленника отправят в Москву. 5 сентября 1774 года Ивана Белобородова обезглавят на Болотной площади – там же, где через четыре месяца казнят и Пугачёва.

15 июня Пугачёв пересёк реку Ирень и сжёг небольшой Уинский завод Саввы Яковлева. Туча дыма зацепилась за Кержачью гору. От Иргины к Осе Пугачёв шёл напрямик, и основное скопище заводов осталось севернее. Но горные заводы уже не интересовали Пугачёва, Уинский просто подвернулся под горячую руку.

Лирические лесостепи между Красноуфимском, Кунгуром и Осой были старинной областью Башкирии, которая называлась Осинской даругой. В XVIII веке русские и башкиры жили тут вперемешку. На бунт против заводов башкир поднимали муллы, а крестьяне со злорадством пособляли соседям-инородцам. Поля здесь кормили пахарей лучше, чем работа для заводов.

Чем плодороднее была земля, тем охотнее крестьяне бунтовали – и тем проще были их цели: месть и выгода. В XX веке Ленин заявит, что оценка крестьянского бунта как реакционного – «идиотская». Но как иначе, если заводы, хоть и косо, всё же вели Россию к прогрессу и капитализму, а крестьяне желали разрушить заводы «до пошвы»? «Прогрессивность» крестьян лишь в том, что система приписки несовместима с капитализмом. Однако, разбирая причины мятежа, вопрос «кто виноват?» власть задала «виноватым» – заводчикам, которым приписка была выгодна. Поэтому на заводах пугачёвщина ничего не изменила: приписка тянула жилы ещё тридцать лет.

Центром сопротивления бунту на Осинской даруге стали казённые Юговские заводы. Там, где в речку Юг впадает речушка Северный Юг, два медеплавильных производства основал ещё Василий Татищев. Ко времени пугачёвщины два Юговских завода слились в единый комплекс. В ноябре 1773 года горное начальство прислало сюда из Екатеринбурга надёжного чиновника: коллежского асессора Михаила Башмакова. Ему дали знамя и порох. Он должен был наладить оборону края.