Направленный взрыв - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
— Ты когда-то говорил, что на шпагат можешь садиться.
Я не стал спрашивать, зачем и почему, а попробовал сесть.
От подошв моих ботинок до стен оставалось пространство сантиметров 10.
— М-да, этот типчик был поболее тебя ростом, — задумчиво сказал Меркулов и добавил, когда я встал на ноги: — Вот что, Турецкий, ты с Грязновым проводи обыск, а мне пришли сюда Олега с чемоданчиком.
Я отправил Левина вниз, а сам остался с Грязновым и двумя стариками — дворником и сантехником, проживающими в этом же подъезде на первом этаже.
…Трехкомнатная квартира с небольшим холлом, в которой квартировал Самохин, оказалась чудовищно запущенной и больше напоминала склад старого хлама.
Две комнаты были просто забиты какими-то коробками со спортивным снаряжением, военной формой, а в третьей и проживал господин Самохин. В том, что дело обстояло именно так, сомневаться не приходилось: на стене, под нацистским знаменем, висели портреты Гитлера и самого Самохина — бритого наголо, в военной униформе.
Рядом с фотографиями «замечательных» людей расположились немецкий штык и полевой бинокль. Так что в симпатиях господина Самохина сомневаться не приходилось.
После трехчасового обыска, помимо нацистской атрибутики, камуфляжной и парадной униформы, нам удалось найти вощеную бумагу со следами оружейной смазки и тряпку со следами белой масляной краски. В письменном столе я нашел платежную книжку, оформленную на Сельдина Ивана Митрофановича.
— Похоже, отставной генерал Сельдин был хозяином и этой квартиры, — сказал я Славе Грязнову, показывая книжку по квартплате.
— Похоже, генерал Сельдин был темной личностью, — добавил мой друг.
А вскоре подошли Меркулов с Левиным, и мы узнали следующее: на стенах Меркулов обнаружил следы резиновой подошвы и все той же масляной краски.
— Картинка вырисовывается следующая, — подытожил Костя, после того как мы вернулись в машину. — Генерал вызывал к себе этого… Самохина. В дверной глазок он хорошо видел только его. Но он не мог видеть второго, который в это время висел над дверью, растянувшись в упоре на шпагате. Когда старик открыл дверь, второй вломился следом за Самохиным и набросил на старика удавку. Через несколько секунд со стариком было покончено, а молодые люди совершенно спокойно довершили свое дело. Кстати, соседи под квартирой Сельдина пожаловались на то, что ночью по комнате кто-то расхаживал обутый. Вот так…
Я находился в удрученном состоянии: да, я лопухнулся при первоначальном осмотре квартиры и ни от кого этого не скрывал.
Левин тоже сидел понурый, видимо, чувствовал за собой вину. Мы тогда поверхностно осмотрели черный ход, опросили не всех соседей.
— Чего ты приуныл? — весело спросил Славик.
Я лишь махнул рукой.
— Радоваться надо! Теперь мы не будем тыкаться как слепые котята.
— Действительно, — подхватил Меркулов. — Я вообще объявляю благодарность Олегу Борисовичу Левину за оперативный розыск, ну хотя бы фотографии Самохина. — И он подмигнул Олегу Левину.
Левин чуть приосанился.
…Было уже за полночь, когда мы садились в машину. Однако несмотря на протесты Меркулова с Грязновым и не слишком довольный вид Левина, я настоял ехать снова на Новокузнецкую. Засесть на пару часиков обсудить версии по делу об убийстве Холод и Гусева. В казенных стенах как-то быстрее думается, нет расслабляющего домашнего уюта, бутылок со спиртным в холодильнике.
Мы заседали часа три.
Я подробным образом изложил информацию по Шароеву, пересказал разговор с женой Гусева — всюду на горизонте маячил Самохин. Такое впечатление, что нам кто-то старательно подсовывает этого убитого Самохина как виновника всех мыслимых и немыслимых бед; а он в конце концов очень даже может оказаться ни при чем, несмотря на найденный при обыске компромат, говоривший о фашистских увлечениях Александра Александровича.
Покушавшийся самоубийца-«итальянец» — это тоже, выходит, отвлекающий маневр. Но я никак не хотел верить, что Марио действовал самостоятельно. Заказчики взрыва чего-то боятся, я нутром это чую, вот только чего?! Это и предстоит выяснить…
Все согласились, что нужно раскручивать версию: вместо документов Холод получила от кого-то взрывное устройство. Я изложил, что узнал из рукописи полковника Васина, после чего Костя Меркулов страшно погрустнел.
— Что с тобой, Константин Дмитриевич? Никак засыпаешь? — зевая, спросил я.
— Дохлый номер ты нам подсовываешь, Александр Борисович, — ответил Меркулов. — Я не хотел говорить — Шура Романова намекала, что в «конторе» очень интересуются ходом следствия. Боюсь, как бы наш генеральный не дал слабину и комитетчики все-таки не забрали дело к себе, чтобы прекратить следствие. Шура прямо говорит, все к тому и идет… Вот если бы причина взрыва была какая-нибудь не политическая, тогда — другое дело…
— Я с Шурой согласен. Если дело попадет к ребятам из «конторы», это стопроцентное прекращение следствия! — воскликнул я.
— Я уже с ног валюсь, — простонал Грязнов.
Я, Слава и Левин наметили план мероприятий на ближайшие дни и закрыли ночное оперативное совещание.
Я высадил Меркулова возле подъезда его дома, решительно отказался подниматься к нему на утреннюю чашку чая, распрощался с Костей и повез Грязнова и Левина по домам. Но в результате мы как-то незаметно отклонились от маршрута и поехали в Первый таксопарк, где еще процветала легальная ночная торговля спиртным.
Потом мы хорошо сидели у меня дома до утра. Мы с Грязновым в два голоса рассказывали Олегу Борисовичу о наших прошлых похождениях, по нескольку раз пили на брудершафт и целовались с бывшим стажером. Потом с Грязновым стали сокрушаться по поводу того, что старость незаметно, но стремительно подкатывает. Но, к счастью, есть молодое поколение типа Левина, и оно не такое уж дрянное.
А потом, как сказал бы Жванецкий, снова «немедленно выпили»…
Дом ветеранов Комитета госбезопасности, куда я сейчас направлялся, находился в бывшем имении князей Голицыных.
Само имение, полуразрушенное, стояло на правом берегу реки. А неподалеку, в сосновом бору, прятался Дом ветеранов. Здание было четырехэтажное, построенное в конце шестидесятых годов. Снаружи Дом ветеранов напоминал скромные хрущевки. Однако внутреннее убранство этого дома для проживания престарелых работников безопасности было довольно привлекательным.
В коридорах повсюду лежали ковровые дорожки и стояло множество торшеров, перемежавшихся с пальмами в кадках. На стенах развешаны «гобелены» шестидесятых — семидесятых годов. В холлах, которых в здании было великое множество, прохаживались согбенные старички в не слишком-то опрятных серых пиджачках и потертых джинсах, перешедших к боевым дедам, видно, от внуков. На ногах у многих были кроссовки сильной поношенности, очевидно, тоже подаренные заботливыми сыновьями и внуками. Редко какой обитатель Дома ветеранов щеголял остроносыми ботинками семидесятых.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!