Следы на песке - Игорь Рыжков

Они были серьезными противниками и даже с советами книги подаренной Королем, я не думал, что я сумею выиграть этот бой слишком быстро и без больших потерь для себя. Радовало лишь то, что у них как у сколопендр не было яда в их острых лапах. Хотя. Убить тело проводника не значит убить его тропу. Кто-то рано или поздно пойдет следом. Им были нужны имена, и это было самым ужасным.

Я проснулся, как обычно просыпаются мечники, будучи в плену. Просыпаются внутри, не открывая глаз и сохраняя мерность дыхания. Напрягают слух до звона в ушах, чувствуя каждый шорох, удар каждой капли воды со сводов. Я сжал пальцы. Они вернули мне упокоенное ощущение рукояти сарацинского кинжала. Это означало, что я проснулся раньше, чем откроется дверь и через открывшийся проход в камеру заползет выкидыш Гуанганапа и Маат. Я медленно и напряженно, не меняя положения тела, стал напрягать мышцы одна за другой. Шея грудь, руки бедра. Кровь с трудом пробивалась в затекшие конечности, но упрямые усилия все-таки давали необходимый результат. Руки и бедра теплели. Шея переставала быть деревянной и я, наконец, решился осмотреть камеру сквозь полусомкнутые ресницы. Свет унылого солнца едва пробивался через крошечное окошко под потолком. На стене перед дверью так же висела именная доска с последним оставшимся именем Мастера. Пахло чисто и морозно. Понятно было, что при столь низких температурах здесь просто нечему было гнить. Правда, сами падальщики имели острый и неприятный запах, похожий на запах уксуса, но его я пока не ощущал. Вряд ли я смог бы почувствовать падальщика за дверью. Они были слишком плотно пригнаны к проему, но быстрый шелест их многочисленных лап, скребущий по полу, я все-таки услышал. Один из падальщиков, откуда-то издалека уже полз за моим последним именем.

Как можно скорее, я постарался встать, но левая нога все-таки подвела, и я упал ничком. Руки, мгновенно среагировали и уперлись в холодные камни. Стоило мне громыхнуть доспехами — падальщик мгновенно очутился бы передо мной с разнесенными жвалами, готовыми снести голову. Тела проводников, падальщиков не слишком интересовали, но, только до тех пор, пока они не начинали сопротивляться. А я буду сопротивляться! Я сжал зубы и миллиметр за миллиметром, стараясь не издать даже шороха, присел на корточки. Постепенно встал и стал скручивать тело в одну и другую сторону. Оно мне было необходимо в полной боевой готовности. Скользкий зверь толстый как анаконда. Длинный ловкий был опасным соперником. И не смотря на все советы и наставления, которые я получил — исход боя был неоднозначен.

— Только бы не двое сразу — Мелькнуло где-то под черепом. С двумя мне не справиться однозначно. Но, в камере я был один и скорее всего их не будет больше. Эти твари умны и не делают глупостей. Хотя, будь бы я на их месте, я бы пришел втроем. Они еще не знали, кого они сумели поймать на тропе к Маат. Я не думаю, что более отчаянного и свирепого проводника они, когда то видели на своем веку. Я не думал о тропе. Я не думал ни о тех, кто шел следом, ни о тех, кто шел впереди. Все мое существо дышало одним единственным жгучим желанием — выжить.

Скоблящий, мелкодробный звук, приближался к дверям моей камеры. У меня оставалось на подготовку к бою совсем мало времени, и его нужно было спланировать как можно скорее. Как можно скорее подготовить свое тело к бою, потому, что мне потребуется каждый мускул. Каждый шип, своих доспехов. Каждый сустав, палец. Все, что у меня было и все, что я мог использовать как оружие. Пусть и не смертельное, но, способное, хотя бы замедлить или остановить, атаки этого существа.

Я приподнялся на носки, и, затаив дыхание, начал раскачивать тело и быстро вращать руками. Мелькнула мысль — ноги подготовить не успею. Они затекли, и я почти их не чувствовал. Это было очень плохо. Но приседать и прыгать, сотрясая стены и пол камеры было нельзя. Я все же сделал несколько осторожных приседаний, умолял кровь течь быстрее и добился, пусть и незначительных, но все же, необходимых результатов. В ступнях ног затеплилось, и я с удовольствием постоял на одной ноге, раскручивая одну ступню, потом на другой. Ким на разминку и разогрев давал не менее получаса. Заставлял даже уши разминать до состояния красных лопухов. В борьбе на ковре часто ломались ушные хрящи и после того как сходили отеки, уши походили на цветную капусту. Те, кому положено было знать, именно по ушам легко определяли тренера и стиль боя. Мои уши были в порядке, и я даже где то гордился этим. Те, кто ломал уши — боролись в партере. На четвереньках, т. е. на полу. И неудачников с поломанными ушами называли «половиками». Я улыбнулся, я был безмерно благодарен Киму, за все свои страдания на тренировках и в учебных боях.

Но, сладкие воспоминания отобрали у меня еще несколько секунд, а я так и не спланировал бой — плохо. Пожалуй, лучше всего будет, если я брошусь Падальщику на спину, обхватив его голову руками. Если встать рядом со створками двери, то это могло сработать. У меня не было опыта поединков с подобными тварями, и построить бой, точно я не успевал. Я не знал, как они устроены внутри. Не знал где у них уязвимые органы, как их поразить, и есть ли у Падальщиков вообще, что-либо уязвимое. Книге сарацинов можно было верить, но я не особо верил в то, что чудовища, которые собирают тех, кто вышел за пределы Терры, вообще уязвимы. Судя по наставлениям, они все-таки получали раны, хотя и быстро восстанавливались. Я быстро, стараясь не издать даже шороха, сделал несколько легких шагов и встал рядом с дверями. Створка должна открыться в мою сторону и у меня будет хоть какая-то преграда между его жвалами и моей шеей. Не заметить, того, что я исчез со своего ложа, он, скорее всего, не сможет, и, разумеется, будет рыскать по камере. Уничтожив тело, он с удовольствием займется именем. Сарацины, наверное, редко подпадали в снежные крепости и их наставления были не совсем точны. Я расслабил пальцы, сжимавшие клинок. Кисть не должна быть жесткой. В противном случае, мое оружие превратится не в разящее жало, а в дубину с толстым гвоздем. Дубиной эту тварь не одолеть. Я вытянулся