Спецслужбы Российской империи - Александр Север

После отставки остался императорским генерал-адъютантом и членом Государственного совета. В мае 1880 г. был назначен временным одесским генерал-губернатором и командующим войсками Одесского военного округа, в январе 1881 г. – киевским, подольским и волынским генерал-губернатором и командующим войсками хорошо знакомого ему Киевского военного округа. Одновременно он состоял членом Особой комиссии для обсуждения вопросов об улучшении устройства военного управления. Восшедший на престол после убийства народовольцами Александра II Александр III не забыл своего наставника в военной науке, продолжал возлагать на него все новые государственные поручения. Последний руководитель Третьего отделения скоропостижно скончался в Киеве во время парада в день празднования 900-летия крещения Руси.

ДУБЕЛЬТ Леонтий Васильевич (1792–1862). Начальник штаба Отдельного корпуса жандармов с 1835 г.; в 1839–1856 гг. одновременно управляющий Третьим отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Происходил из лифляндского дворянского рода, известного в Прибалтике с начала XVIII в. Получив домашнее образование, в 1801–1807 гг. обучался в Горном кадетском корпусе и по его окончании поступил на службу в Псковский пехотный полк в чине прапорщика. В течение последующих семи лет юный офицер участвует во всех войнах с Наполеоном: русско-французской войне 1806–1807 гг., Отечественной войне 1812 г. (во время Бородинского сражения был ранен), в заграничных походах русской армии. Во время последних состоял адъютантом при генералах Д.С. Дохтурове и Н.Н. Раевском, благодаря чему оказался близок к декабристским кругам. Служебная карьера складывалась успешно: в 1817 г. дослужился до чина подполковника; с 1821 г. состоял дежурным штаб-офицером 4-го пехотного корпуса, на следующий год был произведен в чин полковника и получил под командование Старооскольский пехотный полк.

В этот период Дубельт являет собой пример вольнодумца, состоит членом двух масонских лож и считается «одним из первых крикунов-либералов Южной армии». Хотя и продолжает поддерживать связи с декабристами, однако в тайное общество не вступает, предпочитая ограничиваться одними разговорами. Тем не менее после 14 декабря 1825 г. Дубельт попадает под следствие, его фамилия заносится в «Алфавит» декабристов, но к суду он не привлекается и продолжает военную службу. Остатки вольнодумства, по всей видимости, сохранились у него и в 1828 г., когда он поссорился с начальником дивизии и подал в отставку «по домашним обстоятельствам».

В 1830 г. по рекомендации своего родственника, видного государственного деятеля адмирала Н.С. Мордвинова, определяется в Корпус жандармов. Обладая минимальными связями, но зато недюжинным умом и исключительной работоспособностью, Дубельт всего за пять лет делает стремительную карьеру. Начав свою деятельность как губернский жандармский штаб-офицер, он уже на следующий год становится дежурным офицером Корпуса жандармов, а в 1835 г. уже занимает пост начальника штаба Корпуса жандармов. В характеристике, данной Дубельту, начальник II жандармского округа генерал-лейтенант А.А. Волков подчеркивал, что он «трудами постоянными, непоколебимою нравственностью и продолжительным прилежанием оказал себя полезным и верным, исполнительным в делах службы». Сохранилось немало различных отзывов о нем и со стороны идейных противников самодержавия, соприкасавшихся по разным делам с начальником штаба Корпусов жандармов, и со стороны более или менее нейтральных наблюдателей, не вовлеченных в борьбу правительства и революционеров. Сталкивавшийся с ним Герцен дал такую характеристику: «Дубельт – лицо оригинальное, он, наверное, умнее всего Третьего и всех трех отделений собственной канцелярии. Исхудалое лицо его, оттененное длинными светлыми усами, усталый взгляд, особенно рытвины на щеках и на лбу, ясно свидетельствовали, что много страстей боролось в этой груди, прежде чем голубой мундир победил или, лучше, накрыл все, что там было. Черты его имели что-то волчье и даже лисье, т.е. выражали тонкую смышленость хищных зверей, вместе уклончивость и заносчивость. Он был всегда учтив». Н.И. Костомаров, встретившийся с Дубельтом при допросе, вспоминал, что тот выражался в высшей степени мягко и все приговаривал: «мой добрый друг», «ловко цитировал в подтверждение своих слов места из Священного писания, в котором был, по-видимому, очень сведущ, и искусно ловил на словах». Но если Герцен сумел раскусить лицемерие Дубельта, то на некоторых революционеров обходительное обращение жандармского начальника производило поистине чарующее впечатление. Попавший в Третье отделение по делу петрашевцев Ф.М. Достоевский назвал Дубельта «преприятным человеком». Хотя фактический руководитель Корпуса жандармов и очень искусно носил маску доброго человека и обожал, чтобы к нему обращались со ссылками на «всем известную его доброту», случалось, эта маска спадала, и из-под нее появлялось его истинное лицо. И.В. Селиванов в своих записках приводит следующий характерный эпизод: «вслед за упоминанием им имени Герцена... Дубельт вспыхнул как порох; губы его затряслись, на них показалась пена.

– Герцен! – закричал он с неистовством. – У меня три тысячи десятин жалованного леса, и я не знаю такого гадкого дерева, на котором бы я его повесил».

Не пользовался его расположением и А.С. Пушкин. Охотно соглашаясь с утверждениями о гениальности поэта, Дубельт всегда замечал, что он идет по ложному пути и «прекрасное не всегда полезно». После смерти Пушкина в обществе бытовало мнение, что, прекрасно осведомленные о предстоящем поединке с Дантесом, Бенкендорф и Дубельт специально послали «не туда» жандармов, обязанных предотвратить дуэль. Когда же великого поэта не стало, Дубельт сделал все, от него зависящее, для ограничения влияния его произведений на умы людей и, в частности, при случае ласково сказал издателю А.А. Краевскому: «Что это, голубчик, вы затеяли, к чему у вас потянулся ряд неизданных сочинений Пушкина? Э-эх, голубчик, никому-то не нужен ваш Пушкин... Довольно этой дряни, сочинений-то вашего Пушкина, при жизни его напечатано, чтобы продолжать и по смерти его отыскивать «неизданные» его творения да и печатать их. Нехорошо, любезнейший Андрей Александрович, нехорошо...»

Следует отметить, что умный жандармский офицер не был расположен безоговорочно верить всем доносам своих многочисленных информаторов и в ряде случаев тщательно их перепроверял. Когда, например, литератор Ф.В. Булгарин подал донос на своего конкурента, упомянутого Краевского, Дубельт распорядился его проверить, в результате чего стало ясно, что весь донос построен на недобросовестно подобранных цитатах: «Г-н Булгарин хорошо знает, что нет книги в свете, не исключая и самого Евангелия, на которых нельзя было бы извлечь отдельных фраз и мыслей, которые отдельно должны казаться предосудительными». Вообще отношение Дубельта к доносчикам было двойственным. Регулярно пользуясь их услугами по долгу службы, он, с другой стороны, выражал к ним явную брезгливость и неизменно оплачивал их доносы денежными суммами, кратными трем «в память тридцати серебренников», за которые Иуда предал Иисуса Христа.

Помимо повседневной, что называется, оперативной работы, Дубельт принимал активное участие в структурных преобразованиях государственной безопасности Российской империи. В 1836 г. под его руководством разрабатывается Положение об учреждении Отдельного корпуса жандармов, впервые законодательно формулирующее должностные обязанности жандармских чинов. После смерти М.Я. фон Фока ближайшим помощником начальника Третьего отделения А.Х. Бенкендорфа на некоторое время стал Мордвинов. Однако последний вскоре провинился в том, что пропустил в печать (в альманахе «Сто русских литераторов») портрет декабриста Бестужева-Марлинского, после чего был отправлен в отставку, а правой рукой главы политического сыска стал Дубельт. С 1839 г. он долгие годы одновременно был начальником штаба Отдельного корпуса жандармов и управляющим Третьим отделением.