Победитель получает все - Дженнифер Доусон

Сесили полезла наверх.

Карабкаться было так же легко и просто, как ездить на велосипеде. Она ползла по стволу, хватаясь руками за ветки и переставляя ноги с одной ветви на другую, пока не добралась до старого, толстого сука, нависавшего над рекой. Вот и то место на суку, с которого они обычно ныряли в воду. Сесили опустила глаза, внизу текла река, изломы водной поверхности сверкали в солнечных лучах желто-голубым светом, как драгоценные камни.

Сейчас было чуть выше, чем раньше. И страшнее. Понимая, как рискованно прыгать в воду, не убедившись, что это безопасно, Сесили замялась.

Но потом решительно тряхнула головой. Будь, что будет, но она непременно прыгнет.

Прыжок казался чем-то очень важным, но почему он был столь важным для нее, она не знала.

Сердце от страха перед неизвестностью подпрыгнуло и гулко застучало в ушах. Зажмурившись, она прыгнула.

Вода была страшно холодной, вынырнув, Сесили закричала от холода. Ее била дрожь, кожа покрылась мурашками.

– Какого черта тебя понесло туда? – зычный голос Шейна перекрыл ее жалобные крики.

Сложив руки перед собой, он стоял на берегу. Сесили растерялась, она совсем не рассчитывала увидеть его здесь, да еще в такую минуту.

Нащупав ногами дно, она встала.

– Я прыгнула, – сказала она ни к селу ни к городу, хотя это было и так очевидно.

– Разве я об этом тебя спросил? – Он указал на дерево. – Разве ты не знаешь, насколько это опасно? Ты легко могла сломать себе шею.

– Но ведь не сломала, – возразила она, дрожа от холода. – В детстве я прыгала отсюда бесчисленное количество раз.

– Это было двадцать лет тому назад. – Шейн явно рассердился. – Давай вылезай быстрее из воды, ты уже вся посинела от холода.

– Не смей указывать, что мне делать. – Сесили тоже разозлилась, но в отличие от его, ее голос звучал ровно и спокойно, выдержка не изменила ей. – Уйди.

– Не уйду.

Они стояли – он на берегу, она по пояс в воде – и смотрели друг на друга, долго смотрели, пока у нее от ледяной воды не начали стучать зубы.

Наконец Шейн запустил руку в волосы и уже другим, не сердитым, а мягким голосом спросил:

– Может, расскажешь мне правду о твоей помолвке?

Закусив губу, Сесили отвернулась:

– Нет, не расскажу.

– Ответ неправильный.

Усмехнувшись, она искоса посмотрела на него, забыв о том, как ей холодно.

Шейн покачал головой:

– Ответ влюбленной женщины звучит иначе.

Возражать было нечего, только теперь она поняла, каким предательски красноречивым был ее ответ.

– Конечно, большинство влюбленных женщин не спят с другими мужчинами на следующий же день после помолвки.

– Я с тобой не спал. – Его слова прозвучали фальшиво. Формально он был прав, но лишь формально.

Шейн смотрел на Сесили испытующе, явно желая вызвать ее на откровенность.

Чуткая Сесили поняла, что ждут от нее эти выразительные зеленые глаза, ей захотелось обо всем ему рассказать. Честно и откровенно. Но в тот же миг она испугалась. Сказать правду означало дать ему понять, насколько он и его чувства важны для нее.

– И ты, и я – мы оба прекрасно знаем, если бы они пришли на пять минут позже, ты была бы моей.

Несмотря на холодную воду, ее бросило в жар.

– Хватит болтать. Давай вылезай, пока совсем не замерзла.

– Я не одета.

Смехотворное возражение.

– Брось, я видел, как ты раздевалась. А то, что сейчас не видно под тем, что есть на тебе, я гладил и ласкал, разве не так?

– Ты невыносим. – Она подплыла к берегу и ухватилась за его протянутую теплую руку. Он помог ей выбраться на берег.

– Значит, ты подглядывал, как я раздеваюсь. Почему ты не окликнул меня и не предупредил?

Сесили так долго пробыла в воде, что у нее зуб на зуб не попадал от холода.

Шейн еще раз охватил ее всю жадным взглядом, а потом, спохватившись, быстро стащил с себя майку и надел на нее.

– Не ожидал, что ты прыгнешь.

– Ну что ж, ты ошибся.

Мягкая, из чистого хлопка майка, еще хранившая тепло его тела, нежно скользнула по ее коже, ласково охватив ее со всех сторон. От нее шел восхитительный одуряющий запах, пахло мылом, сексом и чем-то мужественным, надежным, добрым. Мурашки пробежали у Сесили по спине, но уже не от холода, а от совсем другого, очень приятного и расслабляющего ощущения.

– Как это ни странно, но я всегда делаю что-то не то или не так, если только это касается тебя.

Он обеими руками обнял ее за плечи и начал энергично их растирать. В его действиях, весьма полезных и разумных, казалось, не содержалось даже намека на сексуальность.

Никакой эротичности. Одна лишь забота о ее здоровье.

Однако Сесили всем своим существом воспринимала его движения исключительно как сексуальные, от возбуждения у нее перехватило дыхание.

Видимо, он тоже заметил ее волнение, энергичность растираний ослабла, замедлилась, приобретая сексуальный подтекст.

– Ты выглядишь очаровательно в моей майке.

Сесили растерялась и подняла на него смущенные, но радостные глаза.

– Может, ты мне все-таки скажешь, что происходит на самом деле?

В его словах было столько тепла и нежности, что сердце Сесили дрогнуло. Еще бы чуть-чуть и она обо всем ему бы рассказала, но сдержав свой порыв, лишь горько призналась:

– Ты не можешь мне помочь, Шейн.

По его лицу она поняла: ее ответ опять был неправильным.

Зеленые глаза Шейна вспыхнули, зажглись фосфоресцирующим светом, в них горел вызов, боевой дух.

– Ну, это мы еще посмотрим!

Как Сесили ни не хотелось обедать вместе со всеми, но удобного предлога, чтобы увильнуть, она не придумала. Кроме того, ей претила мысль, что Шейн может подумать, что она его боится.

Он был мужчиной и только.

Мужчиной, который сумел смутить ее, который заставил ее спросить себя: «Кто же ты, Сесили Райли, чего ты хочешь?»

Сесили взглянула на себя в зеркало. Она надела джинсы, чтобы не очень выделяться на общем фоне. Ее белый топ с вырезом в виде буквы «V» выглядел незамысловато и непритязательно. Прическа «конский хвост» и легкий, незаметный макияж довершали ее скромный образ.

Тем не менее ее облик ей почему-то не нравился. Что-то было не так, но что?

Она причесалась по-другому, изменила макияж, оделась еще тщательнее – опять не то. Чем больше она старалась, тем больше, как ей казалось, утрачивала тот налет отчужденности, который помогал ей легко и непринужденно дистанцироваться от всех несколько дней тому назад.